— Не надо , — с его уст срывается бессвязный лепет. — Не надо. Не надо. Не надо! — под конец он трясется и кричит, как законченный псих. Я едва сдерживаю себя оттого, чтобы не разразиться громким смехом. — У меня есть деньги!
Не сомневаюсь. Ведь сколько же своих грехов он скрыл благодаря им.
Дэвид тянется рукой к карману своих брюк, но пальцы погружаются сквозь его призрачную плоть.
— Проклятье , — шепчет он.
Склонив голову вбок, я наблюдаю за ним.
— Я… можно же договориться? — Дэвид поднимает на меня сверкающие от дикого страха глаза. — Я могу заключить с тобой сделку?! Я сделаю все, что скажешь! Пожалуйста! Я не хочу в Ад! Только не Ад… Пожалуйста, — толстяк падает на колени и подползает ко мне.
Я выгибаю бровь и смотрю на то, как ничтожен этот бывший человек.
— Ты что, шутишь, придурок? — говорю я с некой циничностью. — Я же сказал, что ты мертв. МЕРТВ!
Дэвид стонет и опускает голову.
— Я не хочу в Ад… — он рыдает и всхлипывает.
— Это не ко мне, приятель, — я отхожу от него и вновь смотрю на часы. — Все, тебе пора валить в мир иной.
Душа нервно оглядывает себя. Затем переключает вопросительный взгляд на меня.
— Что это? — он ошеломлен, потому что чувствует притяжение ко мне. Не физическое, не подумайте.
Его влечет в мою сторону, и он сходит с ума от непонимания, почему так происходит. Несмотря на сопротивление, призрак медленно придвигается ко мне с противными шуршащими всхлипами. Я раскрываю руки и жду, когда он, наконец, приблизиться достаточно, чтобы принять его в себя и отправить на тот свет.
Через несколько мгновений Дэвид проходит сквозь меня, и последнее, что я вижу, — его отчаянный взгляд. А затем он растворяется в воздухе, словно пыль.
Дэвид исчез.
Но появилось кое-что другое.
Последствия того, что я пропустил через себя плохую душу.
Я морщусь и закрываю глаза. Нет. Это не боль. Но мне неприятно от этого ощущения так же, словно я чувствую как раз таки боль.
Когда мы забираем хорошие, неиспорченные грехами души, то испытываем приятные ощущения, как в сексе. Эйден, я уверен, кончает каждый раз, когда отправляет на тот свет очередную милую старушку, или ребенка, или священника. Я же вынужден захлебываться в дерьме, которое остается после плохих душ.
Я всегда их получаю. Ну ладно, почти всегда.
Волна холода окатывает меня с головы до ног, и я сильно вздрагиваю.
Чем хуже душа, тем хуже оправляться после нее.
Признаться, Дэвид был не таким уж и козлом, потому что спустя несколько минут я ощущаю прежнюю бодрость и готовность затащить какую-нибудь цыпочку в свою постель.
