Доктор с Фадеевым неторопливо разговаривали за бильярдом и попеременно охали, закладывая в лузы шары. Это, наверное, остался единственный бильярд в стране, остальные беспощадно уничтожили органавты, когда развернулась кампания «За чистый спорт!». Вожатый раньше и сам неплохо играл, а теперь нет-нет ударит разок-другой и отмахивается:
– Не идет сегодня. Идите вы к черту со своим бильярдом! Ведь знаете, вещь запрещенная и меня тянете! А если кто узнает? – отшучивался Он.
Обед подали в три. Перепелиный суп был превосходен! Наваристый, с белыми грибами, а перепелочки из супчика съедались в один миг. Их ложечкой подцепишь, пар клубится – вкуснятина! На второе предложили поросеночка, запеченного в русской печи, нашпигованного гречневой кашей со шкварками и потрошками. Объедение, а не каша! Даже Наталья Сергеевна не побрезговала, попробовала.
– Если бы не полезность, я бы от Столовой лечебного питания отказался, – доедая дымящуюся кашу, проговорил Сергей Тимофеевич. – До того вкусна простая русская еда!
– Щи да каша – пища наша! – улыбался Вожатый. – Лечебное питание по-настоящему омолаживает и укрепляет, а это, – и он кивнул на заставленный яствами стол, – сплошной вред – ожирение, отдышка, дополнительная нагрузка на сердце, гипертония. Если такое каждый день жрать, дорогой мой, – продолжал Вожатый, обращаясь к Министру, – недолго порадуешься!
– Яд! Самый настоящий яд! – фыркнул Фадеев и отставил в сторону тарелку.
Он смолотил уже три куска поросенка и съел бы еще, если бы не слова Вожатого. Редактор делал вид, будто слова эти поражали своей глубинной правдой.
«Вот прикидываться научился, собака!» – насупился Министр.
До поросенка Фадеев навернул две тарелки перепелиного супчика, отведал хрустящих соленых груздочков со сметаной, съел заливное с осетринкой, попробовал нежнейшее казы, приготовленное из годовалого жеребенка, и вывалил на тарелку кусманище куриной кулебяки.
– Тебе, голодающий, все можно! – весело проговорил Вожатый. – Ты со своими рыбными консервами любому фору дашь. Посмотри, как у тебя морда от фосфора сияет, точно фонарь! Ешь, товарищ Фадеев, ни в чем себе не отказывай!
Редактор кивнул и пододвинул поближе тарелки с отварными перепелками.
– Я, с вашего разрешения, перепелочек доем. Очень хороши! – заглатывая сочную тушку, приговаривал он.
– Ешь, ешь! А то скажешь, что тебя не кормили! – смеялся Вожатый. Он был доволен.
Подали чай. Сергей Тимофеевич положил в блюдечко чуть-чуть меда. Мед был душистый, на луговом разнотравье, прозрачный, как янтарь.
