– Наставник Москвы, помнишь, какой здоровяк был, а не уберег Бог, окачурился! – вспомнил Редактор.
– Не уберег! – согласился Доктор и закурил.
Они с минуту молчали, глядя друг на друга.
– Слышал, что сынишка за хазовской балериной увивается? Проходу ей не дает?! – спросил Фадеев.
– Знаю! – кивнул Доктор и стряхнул в инкрустированную пепельницу пепел.
– С каждым разом все больше ей знаков внимания оказывает, – продолжал Фадеев. – Хаз пока не врубается, что происходит, музам шмотки раздаривает, радуется, мудозвон, а Нинка с наследником в лодке по озеру путешествует.
– Хаз от нее ни за что не откажется, – заметил Доктор. – Ни за какие коврижки! Двух головорезов к ней приставил, чтобы стерегли.
– Головорезов! – хмыкнул Фадеев. – Камеру надо было к жопе пристегнуть, а потом просмотреть. А он за деревьями леса не видит, этот Хазмаз!
– Мы Дорогого Сына никому обижать не позволим, – очень серьезно проговорил Доктор. – Никому!
Вожатый вызвал Пасохина. Время на часах было девять, ужин давно убрали, а архитектор все не шел.
– Где Пасохин?! – раздраженно спросил Вожатый в телефонную трубку. – Нашли? Ну?!
В трубку что-то обстоятельно отвечали.
– Понятно, понятно! – получив разъяснение, удовлетворился Вожатый.
За столом сиротливо стояла нетронутая тарелка архитектора.
– Вы его не беспокойте, пусть в себя приходит! Пускай отлежится как следует, если необходимо, пригласите врачей, – закончил Он и положил трубку.
– Что с ним, заболел? – участливо спросила Наталья Сергеевна, которая тоже с нетерпением ждала Пасохина.
– Напился в стельку, лыка не вяжет! У гениев такие срывы периодически случаются. Как гений, жди от него чудачеств – то напьется до невменяемости, то в окно от чужой жены выпрыгнет, ноги переломает, а то в дамской одежде на каблуках вышагивает: «Здравствуйте, я ваша тетя!» – и такие находятся! – со вздохом разъяснил Вожатый. – Пасохин тоже слабак оказался, мозговой нагрузки не выдерживает, в конце концов его на стакане клинит. Если начнет пить-гулять, за уши от бутылки не оттянешь. Потом неделю болеть будет, это известно! Ну да ладно, потерпим, правда, Наташенька? Пасохин-то у нас один, – миролюбиво закончил Вожатый.
– Он хороший! – ласково отозвалась Наталья Сергеевна. – Пирожные можно убирать, а фрукты пока оставьте! – подсказала она нерасторопному официанту.
Новая прислуга никак не могла освоиться в доме.
– Мне очень Пасохинские сады понравились, прямо изумили, – продолжала Наташа, – только он мог такое чудо выдумать!
