- Ты рассказывал, что он...
- Да-да, наряду с тем, что он глубоко копался во всем, что было ему интересно, он еще и выискивал в этом мусоре фактов нечто до сих пор неизвестное. Во всяком случае в его интерпретации это нечто выглядело совершенно по-новому...
- Открывал?
- Раскрывал нам глаза. Он придумал даже свою систему мироздания, разложил все по полочкам и каждому определил свою нишу.
- Что он сказал о твоей пирамиде?
- Выслушав мой рассказ, он тут же предложил свою модель - Эйфелеву башню..
- Ух, ты!
- Да. И его рецепты оздоровления...
- Вы широко применяли...
- Никто, слава Богу, ни на что не жаловался, никто не болел, все развивались в согласии с нашими графиками и планами. Это был прецедент в мировой науке, новое слово в формировании нового человека, Человека Совершенного - Homo Perfectus. Поэтому велся подробный дневник, протоколы исследований, где отмечались особенности физического и психического развития каждого подопечного. Все, как и должно было быть. Правда, Валерочка наш...
- Ергинец, что ли, вирус ваш, ВИЧ? - спрашивает Лена.
- ...ходил днями желтым и морщинистым...
- Что так?
- Он выражал свое недовольство всему, что у нас получалось. А однажды просто в лоб мне сказал:
- Вы же в энтропии социума ничего не смыслите. Ведь еще Лукреций Кар в своей «Природе жизни» говорил...
- В «Природе вещей», - подсказала Ната.
Валерочка выдержал паузу и продолжал, не обратив внимания на замечание:
- И потом Эпиктет, а за ним Демокрит... Вы даже не читали «Накомихину этику»...
- «На-ко-ма-хо-ву», - по слогам произнесла Ната.
Он снова сделал вид, что не расслышал.
- И Геродот, и Фукидид, - продолжал Валерочка, - давно заявляли...
Я не мог не рассмеяться его попытке в сотый раз демонстрировать свою грамотность и начитанность. Потом он плел что-то о сукцинатдегидрогеназах и аланинаминотрансферазах, о величии динатриевой соли этилендиаминтетраацетата, еще о каких-то молекулярных инструментах жизни и смерти, без которых, по его мнению, никакая Пирамида не может состояться... Особенно ему нравилось произносить слово «тетрахлордибензопарадиоксин», которым он просто припечатывал своего собеседника. Вычурные слова, вычурные мысли... Впрочем, какие там вычурные - дурь какая-то, невежественная и наглая дурь!
Я смеялся ему в глаза. Но Валерочка был очень серьёзен.
Потом я рассказал об этом Жоре.
Он расхохотался, затем лицо его стало суровым.
- Да пошли ты его, - сказал он, - куда подальше!..
Скальп его нервно дернулся.
