Перевернут не мир, а жизнь в мире... Мы постарались...
Время от времени мы говорим и о национальной идее, осознание и реализация которой способны, говорят, спасти мир.
Что это?
- Мне кажется удалось, - говорю я, - сформулировать определение национальной идеи.
- Любопытно, - говорит Юлия, - мы уже столько их напридумали, что можно пруд прудить...
- Слушай же, - говорю я.
Мне не терпится разделить с нею свою «эврику».
- Секундочку, - говорит Юля, - я только возьму диктофон.
Я жду, мысленно повторяя вдруг пришедшие этой ночью в голову фразы.
- Готово, - говорит Юлия, включая диктофон.
- Так вот, - говорю я и умолкаю.
- Национальная идея - это...- говорит Юлия.
- Это...- говорю я. - ...не торопи меня!..
Юлия молчит и даже не смотрит на меня. А я вижу лишь вращающееся колесико диктофона, наматывающее пустую пленку.
- Это...- повторяю я и перевожу взгляд на нее.
Теперь мы взрываем тишину своим хохотом.
- Стоп, - говорю я и сам выключаю диктофон.
Я не могу вспомнить ту прекрасную фразу, которая пришла во сне. Часа через два нам все-таки удается записать эту чертову формулу.
- Что же у нас получилось, - говорит Юля, перематывая пленку, - сейчас послушаем...
Но приходится слушать внезапно ворвавшийся в наши покои тревожный телефонный звонок.
- Хорошо, хорошо, - говорю я в трубку, - уже выезжаю...
Юля вопросительно смотрит на меня и ни о чем не спрашивает.
- Собирайся, - произношу я одно только слово.
Юля понимает, что до выхода из отеля остаются считанные секунды.
Вопрос о национальной идее приходится отложить.
Проходит неделя.
- Мы забыли с тобой дать очередное определение национальной идеи, - говорит Юля, когда нам удается выбраться из очередной переделки.
Здесь, на Соломоновых островах, спокойно, особенно после этого неожиданного землетрясения магнитудой в 8,1 балла, произошедшего в 350 километрах от столицы Хониара, и вслед за ним последовавшего жуткого цунами, никому до нас, кажется, нет никакого дела. Можно подумать и о национальной идее.
- Мне вдруг пришло на память, - говорит Юля, - как мы с тобой спасались голодом, помнишь?
Уговор о том, что за столом никаких разговоров о профессиональных делах нарушается.
Полностью затоплены города Гизо и Норо островного государства.
Юля безупречна! Ей очень идет эта нежно-розовая блуза с высоким воротом, я отмечаю, что ее темные очки угрожающе блестят на солнце, как зеркальца пожарной машины (странная ассоциация).
Тревога до сих пор висит в воздухе, мы говорим полушепотом... Я отвечаю односложно:
