Вскоре младенцы посыпались, как пшено из куля. Тома едва успевала переводить дух. Не покладая рук, она принимала роды, привычно шлепая новорожденных ладошкой по попе, привычно вырывая из их беззубых сморщенных ртов первый крик. Мы привычно и дружно сотрясали воздух кратким негромким «ура» и привычно открывали шампанское. А когда Тома сбилась с ног, ее дело взяли на себя и другие женщины. Конвейер работал круглосуточно и бесперебойно. Жора с нетерпением ждал появления Нефертити, и когда пришло ее время появиться на свет, он сам закатал рукава и, как заправская акушерка, сам принял девочку в свои огромные надежные ладони. Работа спорилась. Бесспорно было только то, что лед тронулся. Мы были без ума от успеха. Потом радость стала привычной, и наше «ура» слышалось постоянно, будто целая армия шла в наступление. А спустя какое-то время наши глотки, совсем обессилев, прохудились, дали течь. Из них вырывались только хрипы, а вскоре и они попритихли. Пришло время абсолютной тишины, если не считать щелканья и жужжания каких-то датчиков и легкой прохладной небесной музыки, тихо льющейся из динамиков. Не покладая рук, мы делали свое дело, не покладая ног, мы старались как только могли. Теперь мы знали определенно: начало положено, новый мир начинается. Как и следовало ожидать, все трудное для нас стало привычным, а привычное вскоре стало прекрасным.
- До сих пор не верю глазам своим, - говорила Ася.
- Мы хорошо постарались, - радовалась Тамара.
- Я тебя очень люблю, - улучив момент, прошептала мне на ухо Аня, - ты - чудо!..
- Вот видишь!..
Это было своевременное и приятное признание, так как вот уже больше месяца мы с Аней не имели возможности перекинуться словом. Я просто с ног валился, и своим признанием Аня крепко меня поддержала. Нет в мире лучшего средства для поднятия духа, чем признание любимой женщины.
Но нас и попрекали.
- Вы настолько далеко зашли в своих желаниях отличиться, - бурчал Ушков, - что забыли об ответственности перед людьми.
- Слав, ну скажи, о какой ответственности ты говоришь? - негодовал в свою очередь Шут, - ты всегда отличался тем, что...
- Перестаньте!..
С появлением Шута (он нашел-таки нас!) перепалка снова возобновилась. Ушков пристально посмотрел на Шута сквозь холодные и, казалось, злые стекла очков, выдержал паузу и произнес свое традиционное:
- Я же просил вас...
Он окинул всех уже спокойным и почти равнодушным взглядом.
- ... просил не говорить горбатому, что он горбат.
