Но как быть, какую воспитательную работу проводить с нашими гениями, помещенными в искусственные утробы и качающимися в питательных средах, как ... как... Какую? Как?..
- Поставь им своего Паганини, - предложил Жора, - и следи за приборами.
Да, так и сделали. Вся лаборатория наполнилась звуками скрипки.
- Они слышат, слышат!
Так Аня выразила свой восторг. Они слышали музыку все по-разному. Особенно возбужден был Эйнштейн. Он терпеть не мог почему-то Лундстрема, Ленин требовал Аппассионату, а Эхнатон морщился от Генделя. Они реагировали и на свет. «Света, больше красного!..» - мы не слышали этого крика Наполеона, так кричали приборы. Особенно ему нравились вспышки молний и раскаты грома. А Мао орал: «Монада, монада!..».
И Ушков не мог скрыть своей радости.
- Он-то здесь при чем?
- Не знаю. Успех, казалось, пришел и к нам.
- У Эйнштейна есть прекрасная формула успеха: работа до седьмого пота и умение держать язык за зубами, - говорит Лена.
- Вот-вот! Мы и работали, не покладая рук с зашитыми напрочь ртами. Не покладая ног!.. Потому и успех...
- А как вел себя Далай-лама? - интересуется Лена.
- Спал, просто спал. Как сурок!
- А Юра? Он больше не насиловал вас своим Гермесом?
- Да. Нет. Он в нас разочаровался.
- Извини, пожалуйста, - говорит Лена, - но я не могу не спросить...
- Нет, - твёрдо говорю я и повторяю, - нет!
Я же знаю, о ком она спрашивает: о Тине!
Как же мне от неё избавиться?!
И по ком звонит этот колокол: «Тинннн...»?
Как только мы убедились, что все наши двенадцать апостолов стали уверенно набирать вес и подвластны нашим командам, мы тотчас поспешили перейти к решению следующей проблемы: женщины!
- Cherchez la femme! (Ищите женщину, фр.) - провозгласила Тая. - Шаганэ ты моя, Шаганэ...
- При чём тут Есенин? - спрашивает Зоя.
- Скоро поймёшь.
- Вы же уже их нашли! - восклицает Лена.
- Ты же знаешь этих женщин, - говорю я.
В самом деле: ни один правитель, ни один ваятель или поэт, полководец или ученый, ни одна творческая личность не способна активно творить и создавать шедевры без участия муз. В мире нет исключений.
- А кто твоя муза? - спрашивает Лена.
- Ты же знаешь - ты!
- Сегодня. А вчера?
- Лен...
- А Тина? Ты как-то обмолвился...
- Лен, ты же знаешь...
Даже если бы мы с огромной натяжкой попытались установить, что, скажем, тот же Диоген, сиднем сидя в своей утлой вонючей бочке и изрекая свои гениальные перлы, не помышлял о женщине, мы бы покривили душой. Бочка бочкой, но мысли наши далеко за ее пределами. Мы ведь никогда не сидим у себя дома. Наши мысли (а вместе с ними и мы) шумно бродят по странам и континентам и, надо признать, часто с женщиной, которой мы и посвящаем большую часть наших творческих потуг. И наш необоримый воинствующий мужской шовинизм лопается как мыльный пузырь как только мы слышим знакомый стук ее каблучков: наконец-то! Так что - cherchez la femme...
