Я давно хотел задать ему свой вопрос, упрекнуть что ли:
- Но ты же убиваешь людей?
- Разве они этого не заслуживают? Люди, и только слепой этого не видит, а ты знаешь это не хуже меня: люди - это враги жизни...
Юра взял со стола зажигалку и привычным движением чиркнул по ней, сотворив маленькое чудо - сизый вьюнок.
- И ты не видишь среди них никого, кто мог бы...
- Вижу. Не слепой. Но, знаешь...
Юра пристально посмотрел мне в глаза, затем:
- Они враги всей планеты Земля, - сказал он, любуясь дрожащим пламенем.- Из-за них в этом мире все наши беды. Уже нет признаков цивилизации - вот что страшно! Они ее уничтожили. А ведь здесь только мы, люди, и среди нас я мало встречал таких, кому можно доверить продолжение рода. Неужели ты этого не видишь?
И словно в подтверждение абсолютной безнадежности добиться от людей понимания, он швырнул зажигалку на стол, чтобы пламя ее больше никогда не вспыхнуло.
- Это тебя шокирует? - спросил я.
- Меня трудно шокировать. Я умею брать нервы в кулак. Первое время было, конечно, непросто.
- Только не говори, что ты не мучился угрызениями совести!
- Я всегда готовил себя делать добро.
- И поэтому ты так жесток!
- Не более чем племя твоих сослуживцев, умертвляющих стада экспериментальных животных ради познания какой-то надуманной истины. Чушь собачья! Нельзя познать человека через петуха или крысу, экстраполяция результатов на человека - бред сивой кобылы! Марш Мендельсона или корзина роз по-разному воспринимаются годовалым бычком и невестой.
- Возможно, - согласился я, - но, знаешь, твое, так сказать, творчество киллера...
- Ты не поверишь, - перебил он меня, - но это такой креатив!
- Разве?
Он не ответил.
- Но люди достойны лучшей участи, - сказал я, - и отстреливать их, как бродячих собак...
Он только хмыкнул и ничего не сказал. Затем:
- Тогда живи себе и дальше в стране самодовольных уродов и деланных святош. Можешь и дальше холить и пестовать своих кретинов.
Я продолжал наступать.
- Но люди в большинстве своем добрые, и тупо отстреливать...
- Я не боюсь добрых людей, - сказал тогда Юра, - и всегда был справедливым.
Он был готов еще что-то сказать, но раздумывал. Затем все-таки произнес:
- И мне, повторяю, не нужен отстрел, как акт развлечения, как охота, мне нужна смерть как явление. Для ее изучения я отбираю людей, что похуже.
