Я подошел к Юле и тихо спросил: что? Она медленно покраснела, потянулась к моему уху губами и прошептала:
- Вы меня берете с собой?
Поездка к китайцам была небезопасной, и хотя они уверяли нас в том, что нам ничего не грозит, мы с Жорой не стали рисковать.
- Нет, - сказал я.
- Ты же мне обещал! - настаивала Юля.
Мы тотчас забыли о Марксе и его слишком узком взгляде на жизнь. И «генная экономика» не легла нам в тот день на слух.
- Нам пора, - сказал я, обращаясь к Жоре.
- Да-да, идем-идем...
Мне запомнился Жорин взгляд, которым он одарил всех присутствующих, слегка снисходительный радостный взгляд, каким любящий отец смотрит на шалящих детей: ах, вы мои милые несмышленыши...
Это же он придумал и свой «генный социум», и «генную экологию», и «генную власть»... Засилье Жориных генов! Жуть!
В Пекине он об этом не сказал ни слова. Зато там, среди китайцев, мне вдруг открылась вся тайна Жориной идеи. В самом деле: разве вся экономика жизни не соткана из генов?!
- Главное в «Капитале», - заключил тогда Жора, - как делить? Правда, об этом в книжке - ни слова.
- Значит, Жора был прав?
- Его интуиция - как центурии Нострадамуса. Как иероглиф. Я понял это еще в Китае.
- И Конфуций в сердце? - говорит Лена,
- Да-да, и Жора - в сердце! Мы поселили там Жору, сами не подозревая об этом. Это и был тот самый Жорин культ, о котором из уст в уста уже кочевала по миру молва. Это был Жорин след на Земле.
И Юля была без ума от Жоры!
Вскоре мы и Стаса с его искусственными матками и плацентами, хорионами и пуповинами перетащили к себе.
- Ты не пожалеешь, - сказал ему Жора, - здесь безмерное поле для твоего творчества.
- Я никогда не сомневался, - сказал Стас, - в твоем умении обольщать людей, не суля им ни денег, ни славы...
Жора просиял:
- Стас, - сказал он, - ты - у нас не девочка, и уже не так молод, чтобы, «задрав штаны, бежать за своим комсомолом».
Легкий на подъем, Стас перебрался к нам, не колеблясь. Америка ему тоже нравилась. Мы приняли его, как родного. Он располнел и сильно отяжелел. Не могу сказать, что он изменился настолько, чтобы я не узнал его, встретив случайно на улице. По-видимому, я слишком долго стоял и разглядывал его прежде, чем мы бросились друг другу в объятия.
- Что, я так изменился? - спросил Стас.
На это я только дружески потрепал его по щеке ладошкой.
- Дела заели, - сказал он, словно оправдываясь, - деньги, знаете ли, не дают продыху.
На своих искусственных матках Стас заработал солидный капитал и теперь, как каждый капиталист, терзался мыслями о новых проектах.
