- Это будет рай? - спросил Юра, по-прежнему лежа в своем кресле с задранными на стол ногами.
- Это будет рукотворное Царство Небесное на Земле! - не без гордости произнес я, и ты будешь его творцом.
Юра какое-то время молчал, затем, приподнял очки на лоб, щурясь от яркого света, посмотрел в мою сторону своими близорукими глазами.
- Рукотворное?..
Я кивнул.
- Опять рукотворное... Знаешь, я, признаюсь, читал твою Нобелевскую лекцию... О твоей Пирамиде.
- Ну и как?..
- Туман... Эти люди, они ведь не так просты. Их столько...
- Да, - сказал я, - люди всюду, куда бы ты ни пошел, но...
Он не дал мне продолжить.
- Ты просто безнадежный мечтатель. Все, что есть на Земле рукотворного в скором времени превратится в труху. Мы не успеем даже глазом моргнуть.
- Юра, - сказал я, - все это не мечты, не прожекты, у нас все готово для построения Пирамиды. Ты не поверишь, - произнес я его любимую фразу, - но уже проведены маркетинг и менеджмент, осуществлен тотальный аудит ситуации, в деталях разработан проект Пирамиды, экспертиза подтвердила его жизнеспособность и очевидную целесообразность. Это кажется фантастикой, но это живая реальность, есть земля, ряд островов для нашего рая, есть люди - команда, ангелы и апостолы, созидатели и творцы. Наконец, в наших руках сосредоточены все самые современные технические, технологические и, если хочешь, моральные средства и способы этого величественного строительства! Готов бизнес-план и есть деньги, да, море денег...
- А Иисус?..
Юра надел очки и теперь сверлил меня своим тяжелым гипнотическим взглядом так, что, казалось, темные стекла очков вот-вот разлетятся в разные стороны.
- А Иисус у вас есть?
Я выдержал паузу и этот змеиный завораживающий взгляд, и тихо, почти шепотом и как можно более равнодушно произнес:
- Он всегда с нами. Не хватает тебя!
Молчание длилось не меньше минуты, затем:
- Ну, какой из меня ангел? Я же обыкновенный мясник, кил...
Я не дал ему договорить.
- Ты - ваятель, творец!
Он это знал и без моей поправки. Снова повисла тишина. По всей видимости, так его никто еще не называл, хотя он в это беспрекословно верил. Конечно, он - творец, созидатель и гуманист.
И непревзойденный альтруист. Он готов раздарить себя людям, каждой твари и каждой пылинке, но ему нужно знать, что дар этот не пройдет незамеченным. Жажда славы еще прочно сидела в нем, еще тлела и теплилась, грея его честолюбивое нутро, как уголек костра, ждущего свежей порции пересохшего сена: брось горсточку и - затрещит, запылает...
