Экзамены я сдал на тройки и в десятый класс не перешел: директриса добро не дала. Мама расстроилась, а я обрадовался и предложил как вариант тридцать восьмую школу рядом с домом. В июле забрал документы, личное дело и перевёлся.
Следующие два года разительно отличались от прошлых лет. Дружный десятый «в» вместе гулял по вечерам, собирался на дни рождения и бегал на перемене курить. По вечерам мы сидели в садике или тусовались в подъездах, если на улице крепчал мороз, пили пиво, смеялись и веселились до упаду, а утром бежали на уроки.
После выпускного класс разошёлся по институтам и армиям. Я поступил на юридический факультет в Московский институт права, где компания подобралась разношёрстная и залихватская: казах Аслан, русский богатырь Василий, хохол Иван и мордвин Лёшка. С первого курса мы по сложившимся традициям заняли последние парты, где читали книги и журналы, слушали музыку, отсиживались на семинарах и изредка записывали лекции. Напрягались только во время сессии, ибо вылетать и отдавать долг родине не входило ни в чьи планы. Тогда лень и ничегонеделание отодвигались на второй план, спешно копировались тетради девчонок и готовые шпаргалки, по ускоренной программе штудировались учебники, и к зачётам и экзаменам банда лодырей подходила во всеоружии.
На первом курсе я плотно сблизился с Лёшкой. Он переехал в наш дом на проспекте Ленина, и домой мы ездили вместе. Завязалось общение, и однажды Лёха узнал о моём увлечении писательством. Попросив старые тетрадки и рукописные книги, он за выходные ознакомился с записями, похвалил и признался, что тоже мечтает попробовать. Спонтанно мы организовали вылазку в поля, прогулялись по протоптанным дорожкам, придумали сюжет будущего рассказа, а вокруг белел снег и завывал ветер, и ничто не мешало двум единомышленникам считать себя талантливыми людьми. Лёхина фантазия бурлила и выливалась через край, а я ловил её и записывал на бумаге, – так и работал над «Подземными крысами» наш графоманский тандем.
Напарника я вскоре потерял. Лёха с родителями снова переезжал, на этот раз в частный дом, далеко от района, и виделись мы реже. Его подруга забеременела, дело пахло свадьбой, и писанина отходила на второй план. Друг вступил во взрослую жизнь. Повесть о войне в подземелье я дописал один, один ходил по полю, ища вдохновения и новых тем, и один встал на путь творца слова. Писательство и есть стезя для одиночек.
Институт я, как и школу, закончил, понимая, что он не нужен. Диплом с тройками, четвёрками и пятёрками лёг на полку и покрывается пылью, а я болтаюсь по жизни в поисках места, меняю каждые три месяца работу, пишу рассказы, иногда езжу на фестивали и конкурсы, но слайд, когда я учился в тридцать восьмой и институте права, храню как самый драгоценный. Золотое время ничегонеделания, творческих открытий и бессонных ночей под настольной лампой с ручкой в руке и остывшим чёрным чаем, – это счастливое время, в которое хочется вернуться, окунуться с головой и не выныривать…
