– Пробки, – рассказывал я. – Я жил в Подмосковье, в Ивантеевке. В электричке давка страшная, все надушатся, наодеколонятся, дышать нечем. Я несколько раз ездил, выходил на половине пути: голова кружится, перед глазами «мошки» мелькают. Пересел на автобус, но с поворота до МКАД порой час стоишь. Посчитал, дешевле в Москве снимать. Переехали с друзьями на ВДНХ, сняли однушку втроём, на метро тридцать минут до работы. В метро легче, хотя народу хватает. Не поверите, но можно не держаться за поручень, плотность так высока, что тебя поддерживают, и если падаете, то вместе.
Все рассмеялись.
– Неужели столько людей? – не поверила кума.
– Битком. Половина России перебралась в столицу и ближайшее Подмосковье, москвичи по две квартиры имеют: в одной живут, другую в ипотеку берут и приезжим сдают. Сказка, а не жизнь. Нам ловить нечего. Ещё и гастарбайтеры едут, дворниками устраиваются, снег чистят, посуду моют, убирают подносы в ресторанных двориках. Получают копейки, но в странах СНГ на сто долларов можно месяц прожить.
– Вот вам и итог спора про СССР, – сказала мама. – Москва жирует, у народа ворует, а провинция в заднице. Куда прикатимся, никто не знает.
Расходились под овации кумовьям. Перебравший кум споткнулся, сломал вешалку и наступил на хвост беременной кошке, попал под раздачу маминого недовольства, виновато развёл руками и сел на цветок в коридоре (его переставили со стола и забыли убрать). Началась всеобщая истерика, мы хватались за животики и лили слёзы, не в силах удержаться, а мама сердилась и требовала прекратить паясничать, отчего ситуация выходила комичнее, и волна смеха накатывала заново.
– Эта орхидея осталась от бабушки. – Мама топнула ногой. – Что вы за слон, господин кум!
– Пардон, кума… Я… ик… восстановлю… Посажу новый… Кума!
Мама обиделась, вернулась в зал, а мы с отцом пошли провожать кумовьев. Заказали такси, но ни одна машина не приехала, а отпускать пьяного кума папа не захотел. Взяли его под руки и выбрались на улицу.
Район встретил пустотой, горожане спрятались в квартирах, а редкие прохожие, заметив шумную компанию, обходили стороной. Без приключений добрались до улицы Добровольского, вручили кума крестнику Митьке и пошли обратно. Под ногами хрустел снег, мороз щипал за нос и щеки, и чтобы согреться, я откопал из сугроба пластиковую бутылку, бросил под ноги и отпасовал отцу. Старший принял снаряд на носок, подбросил в воздух и ударил. Я увернулся и пропустил гол, армия вышла вперед. Силясь отыграться, нападающий Александр прорвался по флангу, крутанул корпусом, обвел армейского вратаря, получил по ногам и рухнул на газон.
