– Тапа Симула![7] – прокричал капитан.
Матросы, как их условно обозначила Элли, засуетились, отвязав с каждого борта по тяжелому пузатому мешку.
Бах!
С грохотом мешки обрушились на площадку и Авион взмыл вверх.
Самый маленький вспотевший абориген, юнга, переволок куль с твердым грузом на нос, выравнивая центр тяжести судна для лучшей устойчивости. Еще двое матросов, один сутулый, а второй со странными графито-белыми раковинными бусами, по очереди подкручивали в разных направлениях ручки передаточных ременных механизмов, приводящих в движение кормовые пропеллеры. Авион довольно быстро преодолел высоту крон деревьев, не задев ни единой ветки.
Открывшийся панорамный вид привел Элли в неописуемый, сбивающий с ног, восторг.
Так вот ты какой, Гелиос!
С высоты птичьего полета планета, словно нарисованная масляной кистью, казалась добродушной и миролюбивой. Бескрайний, полный величия Элигер-Сильварум, гигантский лес, растворялся в полуденной дымке далеко за линией горизонта. Над головой между облаками лавировали уже знакомые пестрые длинные «попугаи», самых причудливых форм и расцветок.
Какие там аллигаторы и болотные жуки. Вместе с неприятным запахом прелой тины и мха, они остались где-то там, далеко внизу, в совершенно другой жизни.
Авион поднимался все выше и выше, пока деревня полностью не слилась с поверхностью леса. Единственным ориентиром оставалась причальная мачта, возвышающаяся над деревом Ду, мимо которой они пролетели всего несколько минут назад.
Капитан что-то рявкнул, и сутулый развязал бант конца веревки, закрепленный на грот-мачте.
Авион расправил фронтальные треугольные паруса и, продолжая набирать высоту, увеличил скорость до крейсерской, пройдя сквозь плотный слой хрустальных облаков.
– Скорее сюда, – позвала Кирки, стоя в центре гондолы.
Не сразу сообразив зачем, Элли послушно подошла к основанию мачты и встала рядом.
– Держись! – Кирки схватилась за один из свободных на мачте поручней и кивком предложила Элли сделать то же самое.
– Кама Аши! Гуммук Валл Ханзари![8] – чуть не порвав глотку, заорал капитан. По его манере изъясняться Элли никак не могла различить, когда все было хорошо, а когда все плохо. Может, он больной. А может, просто псих.
Матросы, отчаянно раскручивающие винтовые пропеллеры на корме, и помогавшие им матерый боцман и юнга побросали дежурные посты и рассредоточились по бокам гондолы, обмотав себя вокруг пояса прочными привязными лямками.
Намечалось что-то интересное. Элли вцепилась в мачту и затаила дыхание.
