— Учитель, откройте!
Завела свою сторожевую песню собака.
Ничем, кроме собачьего лая, темнота не откликалась.
Казалось, лай издавал сам дом. Лаяли окна. Лаяли сухие яблони. Я понял — они подражают адскому дереву заккум, у которого, как сказал однажды мулла, плоды в виде голов свиней и собак.
— Кто это? — зашаркали изнутри.
Жив. Слава тебе… Жив.
— Это я, учитель. Я, Абдулла.
Дверь открылась. Учитель, в той же одежде, в какой мы бросили его здесь, смотрел на меня. Даже строчки удивления нельзя было прочесть на его лице.
— Я принес вам керосин, — сказал я, болтая вонючей канистрой. Не мог же с пустой рукой прийти.
Он поблагодарил и пригласил войти.
Лампа оказалась исправной, на свет тут же прилетели всякие ночные червяки.
Мы воспользовались чайником самоубийцы и остатками заварки. Чайник был маленький, жестяной. Я показал, как можно на керосиновой лампе чай нагреть.
Учитель достал печенье, которое привез с собой.
— Да, — сказал я, вонзая зубы в городское печенье. — Сейчас, наверно, в городе люди электричеством наслаждаются. Да что — в городе! В соседнем селе раз в неделю обязательно или электричество, или воду дают. Один раз даже газ по ошибке дали. А причина обыкновенная. Председателя им хорошего Бог дал. Из образованной семьи.
— А почему наш Председатель огорчился, когда я об отце его спросил?
— А вы разве не знали, когда спрашивали? — спросил я, хитро пережевывая печенье.
Нет, он не знал… Откуда ему знать… Нет, Сабир-акя ничего не рассказал об отце Председателя. Почему он именно об отце осведомился?
— Знаете, — сказал учитель, — привычка у меня есть. Когда какой-то человек мне злым кажется, я его маленьким начинаю представлять, каким он мог быть в детстве. Может, это немного смешно для вас, но я уже так натренировался, что очень похоже представляю; потом, когда детские фотографии этих людей встречаю — сам испытываю удивление, такое сходство… И еще родителей этого человека себе представляю, как они с ним, маленьким, возятся.
Учитель перевел дыхание. Не умеет долго говорить, бедняга.
— А с Председателем… — продолжал. — Его самого представил, такой толстощекий рыжий мальчик в синей кофте.
