Рождаемость перед войной и красное небо
Когда я приехал в монастырь, там служили двадцать монахов. Самому молодому из них – Жанчип-ламе – было восемьдесят лет, а старшему – Даши-ламе – сто десять. Все они прошли огонь и воду, но их сердца всегда оставались теплыми и сострадательными. И во время войны все ламы молились за победу своих воинов.
В двадцатых годах прошлого столетия у бурятов начали рождаться одни мальчики. Старики зашептались: видно, скоро быть войне, и будет она лютая! Природа сама определяла, когда нужны будут защитники, и потихоньку готовила их. Во многих семьях рождались сразу по несколько мальчиков, большинство из которых погибли, храбро защищая свою Родину от немецко-фашистских захватчиков. Стали героями Великой Отечественной войны снайперы Номоконов и Тулеев, легендарный разведчик Базар Ринчино и многие другие.
Весна сорок первого была особенной, каждый закат сопровождался красным заревом на полнеба, словно где-то на западе разгорался огромный пожар. Стали буряты каждое утро делать подношения белой пищей своим защитникам, чтобы они уберегли родные земли от черной силы.
Началась война, и пошли бурятские богатыри на врага, а их жены и матери ездили на священную гору Алханай, где делали подношения. Есть там святое место – Зурхэн шулуун – Сердечный Камень. Всю войну там молились люди; порой их голоса были так хорошо слышны, словно сотни монахов молились вместе за здоровье своих героев. Поэтому все, кто приходил туда, твердо знали, что мы победим в этой кровавой войне.
Во время войны все бурятские жители, чьи дети, мужья или родные были на войне, ждали писем с фронта. Никто не хотел получить похоронку, но судьба не всегда исполняет наши желания. Вот пришла похоронка Мыдыгме о том, что ее муж Доржо погиб в боях под Москвой. Война только началась, а она уже стала вдовой. Но сердце ей подсказывало, что любимый все-таки жив. Думая так, она продолжала упорно трудиться, изготовляя телеги для советских войск. И вот, наконец, наши стали побеждать и погнали фашистов от сердца нашей Родины – Москвы.
Жизнь продолжалась, у сестры Мыдыгмы родился сын, и на груди у него было огромное родимое пятно, которое очень напоминало цифры 1224. Никто не мог объяснить, что это за число, хорошо это или плохо. Мыдыгма была очень привязана к племяннику и сразу после родов уговорила сестру назвать его Доржо в честь своего пропавшего мужа. С тех пор она не отходила от него ни на шаг. Даже земляки в селе Будалан не могли понять, которая из сестер была его матерью. Мыдыгма ухаживала за ребенком, нянчила, и стоило ему только заплакать ночью, как она была тут как тут.
