У камина. Выпуск 3 | страница 32



Тебе всё равно, потому что кровать —
Твоя основная обитель.
А помнишь, Алёшка, как летом с тобой
Работали на сенокосах?
Тогда ты ещё увлекался борьбой
И толк знал во многих вопросах…
Гоняли на «великах» в лес по грибы,
С плота краснопёрку ловили…
Вот только такой безобразной судьбы
У Господа мы не просили!
Молчу про свою… Хотя тоже не мёд…
И всё-таки, где справедливость,
Когда к молодому болезнь пристаёт,
Как плесень в глобальную сырость?
Нелепо, наивно звучит мой вопрос,
Однако любой понимает,
Что этот рассеянный чёртов склероз
Тебя всё равно доконает!..
Конечно, и ты всё давно осознал,
Смирился с тяжёлым недугом
И больше к себе никого не впускал,
Оставшись для нас вечным другом…
Красивым, здоровым, смешным, озорным,
Внимательным и бесшабашным…
Как в юности давней, где нам, молодым,
Практически не было страшно.
И не было горько на шумном пиру —
Был вальс и бокальные звоны,
Когда ты мою дорогую сестру
Себе брал в законные жёны…
С тех пор пролетело четырнадцать лет!
Ты вроде бы есть, а вроде и нет…
Прости меня, друг, за нескладную речь.
Прости, что тебя не сумели сберечь.
октябрь 2016 г.

Ирина Муллер

Родилась 25.06.1974 года в г. Санкт Петербурге Изучала германистику на филологическом факультете в СПбГУ. Также имеет высшее экономическое образование. Занимается переводами книг, сотрудничает с несколькими российскими издательствами.

Ночной дворик

(из цикла «Городские зарисовки»)

Темнота опустилась на город стремительно и незаметно. Окутала собой всё вокруг – череду стоящих строго в ряд каменных особняков, построенных столетия назад, изумляющих величием и красотой своих исторических фасадов, сбросившие листву деревья, мчащиеся куда-то машины, редких прохожих, стремящихся как можно быстрее оказаться там, где тепло, яркие рекламные вывески, манящие огни модных ресторанов и магазинов. А в ночном небе тем временем появились звёзды – далекие светящиеся точки, рассыпанные в пространстве Вселенной.

Из тёплой светлой комнаты, согретой уютом тихо потрескивающих в камине дров, ароматом чая, разлитого в фарфоровые чашки бабушкиного сервиза, корешками старинных книг, чинно дремлющих на полках фамильной библиотеки, пройдя по бесконечно-длинному коридору, – мы попадаем на большую затемнённую лестницу – величественные, кое-где потрескавшиеся под давлением времени и пережитого мраморные ступени, причудливо изогнутые подобно диковинным существам кованые решётки, едва различимая в полумраке затейливая лепнина на потолке. Запах сырости и прохлады. Огромные низкие подоконники украшают такие же огромные окна с массивными деревянными рамами. А за ними стоит питерская ночь. Всего несколько пролётов отделяют нас от морозного, как будто обжигающего воздуха улицы.