Я продолжала любить этого человека. Шикарный обед в ресторане, хоть и изредка, был все-таки лучше, чем случайная похлёбка в дешевой забегаловке. Поэтому я никогда не задавала себе вопросов типа: «Действительно ли это то, что я хочу? Заслуживаю ли я чего-то большего? Почему я не оборву эти отношения?» Эти вопросы даже не приходили мне в голову. На повестке дня всё еще был томительный голод по любви, а когда ты думаешь о том, как утолить голод, ты не можешь одновременно думать почему или зачем… Поэтому ты просто тихо радуешься, что досталось хоть что-нибудь – как бы не горько было осознавать, что это всего лишь редкий праздник, который к тому же может оказаться последним…
Так прошло два года. Однажды Виктор позвонил и предложил мне записать новую музыку – он был большим любителем музыкальных записей и часто предлагал мне эту услугу. Мы не виделись несколько месяцев и договорились, что он подойдет к моему Институту. Было жаркое лето, и лёгкое летнее платье не скрывало мой большой живот – я была беременна на седьмом месяце. Он бросил удивленный взгляд и спросил: “Ты ничего не хочешь мне сказать?”. Я коротко ответила: “Это не твой ребенок”. Он не сказал ни слова, только протянул кассету, медленно повернулся и ушел, разочарованный и сбитый с толку этой неожиданной новостью. Я смотрела ему вслед, и мысленно прощалась со своим прошлым.
В октябре у меня родился сын. С самого начала я знала, как его назову – в этом не было никаких сомнений, и поэтому я подарила ему имя человека, которого любила больше всего на свете – Виктор. Каждый раз, когда я держала в руках это крохотное существо, или рассматривала его маленькие черты лица, я знала, что в этом мире я больше не одна. Что есть на свете хотя бы один человек, который нуждается во мне, которому нужны мои ласка, любовь и забота. В день его появления на свет я поклялась, что дам ему всё то, чего не дали мне, и он никогда не будет обделён моей любовью и поддержкой. Ему никогда не придётся ничего заслуживать, падать на колени и умолять о моей любви, прощении или пощаде, или испытывать жгучий, непереносимый голод, какой испытывала я сама. Цепь несчастья и боли, передаваемая из поколения в поколение, должна была прерваться и она должна была прерваться на мне!
Моя последняя баталия с отцом произошла, когда я сообщила ему о своей беременности. Хотя в 80-х годах общественная мораль еще не поддерживала матерей-одиночек, для меня это уже не имело никакого значения. Одни осуждали этотпоступок, другие восхищались и поздравляли. Среди осуждающих был и мой отец. Мне хотелось, чтобы весь мир радовался вместе со мной, и поддерживал меня в этом решении. Когда же я сообщила ему эту радостную новость по телефону, он не только не выразил радости или восторга, но его реакция была крайне циничной: «А ты хоть знаешь от кого?», а затем последовала лекция на тему: «Если ты рассчитывала на мою помощь, то должна была со мной посоветоваться – рожать тебе или нет». Я повесила трубку и закрыла лицо руками…
