Спустя недолгое время в обращаемых к Смерти взглядах кое-кого из мужчин можно было прочесть уже не страх, а одобрение, но стоило ей, встретившись с кем-то из них глазами, улыбнуться в ответ, как каждый вцеплялся в свою партнершу, словно боясь, что его вот-вот унесет порыв холодного ветра.
Одним из немногих, кто глядел на нее с откровенным удовольствием, был молодой лорд Торранс, танцевавший обычно лишь со своей женой. Другим был поэт Лоримонд. Танцуя с леди Невилл, он заметил:
— Если она — Смерть, то кто же тогда эти испуганные дураки? Если она уродлива, то каковы же они? Мне ненавистен их страх. Он непристоен.
В этот миг их миновала Смерть с капитаном Компсоном, и они услышали слова капитана:
— Но если я видел на поле боя именно вас, как вышло, что вы так изменились? Как удалось вам стать столь прелестной?
Смерть рассмеялась светло и мягко:
— Я решила, что среди такого множества красивых людей лучше и мне быть красивой. Я боялась напугать вас всех и испортить вечер.
— Все думали, что она будет уродиной, — сказал Лоримонд леди Невилл. — Я, только я, знал, что она будет прекрасна.
— Так почему же вы не захотели с ней танцевать? — спросила его леди Невилл. — Вы тоже боитесь?
— О нет, нет, — поспешно и страстно ответил поэт. — В самом скором времени я приглашу ее. Я лишь хочу полюбоваться ею еще немного.
А музыканты все играли и играли. Танцы подтачивали ночь так же медленно, как стекающая вода подтачивает поверхность скалы. Ни одна ночь еще не тянулась на памяти леди Невилл так долго, и тем не менее она не чувствовала ни усталости, ни скуки. Она уже перетанцевала с каждым из мужчин, кроме лорда Торранса, танцевавшего лишь со своей женой, оставляя впечатление, будто они только что познакомились, и, разумеется, кроме капитана Компсона. Один раз леди Невилл видела, как капитан поднял руку и легонько тронул золотистые волосы Смерти. Он все еще оставался эффектным мужчиной, самым подходящим для такой красавицы партнером, и все же леди Невилл, вглядываясь в его лицо каждый раз, как проплывала мимо в танце, понимала, что он много старше, чем все о нем думали.
Смерть же казалась куда более юной, чем кто-либо из гостей. Она уже танцевала лучше всех, хоть леди Невилл и не могла припомнить, в какое мгновение ее скованность сменилась текучей сладостностью движений. Она улыбалась и окликала всякого, кто попадался ей на глаза, — она каждого знала по имени; она напевала, не переставая, выдумывая слова под стать танцевальным мелодиям, бессмысленные слова, незначащие звуки, и все же каждый, кто слышал ее мягкий голос, начинал напряженно вслушиваться, не зная сам почему. И когда во время вальса она подхватила шлейф своего платья, чтобы танцевать с большей свободой, леди Невилл подумала, что она похожа на лодку, идущую под парусом по тихому вечернему морю.
