— Да… ты… вы… это… — переклинило «охранялу». — Ты это, вы зачем? Почему? И чего тут вообще?
— Чего? — удивился мужик. — За колбасой пришел. На продолжение Нового года, то ись.
— А растелешился чего?
— Как это чего! — рассердился мужик, нагнулся над положенным на отопительную батарею пиджаком и снова достал тетрадный листок: — Вот! Главный вход. Правильно?
— Ну, — кивнул Шурик, так и не придя в нормальное сознание от вида этого отвратительного, порочащего человеческое достоинство стриптиза.
— Гну! Пятый этаж. Дверь номер два. Чего тебе еще-то?
— А тебе? — раскипятился наконец охранник, вдруг непростительно позабыв главное правило цивилизованной торговли. — А? За каким… лохмотья свои вонючие здеся развесил проветривать? В баню, что ли, приперся, чмошник неумытый? — и замахал руками по воздуху: — Ну и вонизьм! Ты когда последний раз мылся-то, турок?
— На Пасху! — не растерялся мужик. — А чего? У нас же в поселке в прошлом новогоднем годе баню сожгли, — пояснил он уже более миролюбиво. — Новые русские алкоголики. Вместе с банщиком. Ничего. Живем помаленьку, не тужим. Как говорится, мойся тот, кому чесаться лень. А щас и снежком можно.
— «Не тужим»… — передразнил его страж порядка. — Одевайся быстрей, пока покупателей нет! Тоже мне, нашелся… Тарзан-стриптизщик!
— Извиняюсь… Так эт чего же? — снова растерялся мужик. — Вы чего ж? Вы не главный вход? Не номер два?
— Какой тебе номер два? — взорвался Щурик, теперь уже окончательно и бесповоротно, и позвал кассиршу: — Нюрк! Поди-ка, чего покажу-та!
— Ой! — повернулась девица и тут же открыла свой кровожадно-раскрашенный снегурочкин ротик. — Ты чего, старый? Ты психический, что ли? Сейчас покупатели итить начнут, а тут ты стоишь! Чего придумал-то, алкаш? Чего заголился?
Поддерживая обеими руками свои предательски спадающие «красноармейские несравненные», мужик непонимающе мотал головой и переводил полный растерянности взгляд с Шурки на Нюрку.
— А это… ну, как же… — никак не мог обрести он дар речи. — Сами же говорил и… кто разделся, тому колбасу… забесплатно… кто скока унесет… хоть в обе руки… Наш Василий Фомич врать не будет! Он непьющий! И вообще язвенник… Или я все-таки адрес не тот перепутал? Может, это вообще другой дом? Без колбасы? А где же забесплатно?
— Так ты, старый, тоже из халявщиков? — радостно ощерилась девица и захохотала: — Опоздал, милай! Это у нас позавчера было! Новогодняя рекламная акция! Не, ты понял, Шурк? А этот… подумал, что теперь всегда так будет! Ты чего, мужик? Дурак совсем или какой?
