А теперь нате вам…
Я учел все, до чего дошел в текущую минуту и остановился в своем размышлении. Надо было двигаться дальше. Потому что у меня уже выработалась потребность в борьбе.
Я уверенно допил воду из кружки. Пожал руку Зое.
Сказал:
– Спасибо, Зоя! Что-то мне было плохо, а теперь стало совсем лучше. Я возле твоей хаты оказался случаем. Ты передавай привет своему папе. Очень тебя прошу!
Зоя смотрела на меня с обидой – зачем я перед ней выделяю ее папу. Но мне сейчас было не до чего.
На обратном пути забежал на шкловскую улицу. Уверился, что все про Переца понял правильно.
Дым с трубы шел своим порядком, а через окно виделся зашморганный Марик – сидит за столом и смотрит невпопад на все.
Был у меня еще один адрес, куда мне сильно приспичило заскочить, – Дора Соломоновна. У меня к ней появилась мысль. Но я подумал пока пройти мимо. А пойти и ждать Розку с ее решениями про меня.
А решения с Розкой явились такие (это если не считать узла с одежкой).
Первое. Слушать Розку во всем.
Второе. Работать в мастерских на станции железной дороги. Там рекомендовать себя с наилучшей стороны в комсомольской ячейке.
Третье. Про Шкловского с Мариком и про Дору забыть, на сколько надо.
Четвертое. По сторонам языком своим не мотылять.
За все это Розка честно обещала угол у некоей тетки.
Выслушал я Розкино распотякивание с проявлением понимания.
А потом спросил, потому что всегда считаю нужным спрашивать, а не пускать на самотек:
– В-первых, получается, Розалия Семеновна, вы меня принимаете под свое руководство, еще и постельным углом обеспечиваете. Только мне надо знать, вы это для чего? Для какого лично для вас дела? А в-следующих, Розалия Семеновна, я языком своим никогда не мотыляю. А люди, наоборот, очень даже мотыляют. Вы ж людей знаете, Розалия Семеновна…
А Розка спокойно, вроде учительница в школе, говорит:
– Люди, Лазарь, ихние интересы всегда плутают с не ихними. Только сами про это не знают. А в плутанине главное и появляется. Это чтоб ты на будущее знал и всегда прислушивался. Уши, Лазарь, надо мыть в что бы то ни стало. А еще, чтоб ты, Лазарь, знал и не лез – мы с Шкловским разбежались. А с Раклом, наоборот, еще крепче сошлись.
– Ага, Розалия Семеновна, понял… Там разбежались, а там, наоборот, еще крепче сошлись. Вы не думайте, я уши хорошо мою, я к чистоте приученный. Причем приученный сильно.
Розка посмотрела на меня, вроде это не я, Лазарь Гойхман, а кто-то другой, ей неизвестный.
