— Командир,- — раздается голос посредника над ухом Дымова. — Справа пятнадцать — «птурсы»!
Лейтенант резко поворачивается и видит щит с нарисованным силуэтом установки.
— Справа пятнадцать — цель! Одним снарядом — поразить!
— Товарищ командир, в какую часть мишени попасть?
Капитан первого ранга удивленно смотрит на Дымова и произносит:
— Ну, предположим, в правый верхний угол!
Залп. И в правом верхнем углу щита образовалась рваная дыра.
— В центр! — азартно приказывает Лопатинский. Второй выстрел разворотил центр мишени.
Капитан первого ранга вынул платок и промокнул вдруг вспотевший лоб.
— Ну, знаете…
На дороге показалась черная «Волга» и несколько автобусов. В двадцати метрах от корабля они остановились.
«Та-ак… Сейчас достанется на орехи за самоуправство», — подумал Ушаков и спрыгнул на землю.
Из «Волги» вышли министр обороны и главнокомандующий Военно-Морским Флотом. Капитан-лейтенант подошел к ним и доложил о выполнении задачи, возложенной на отряд кораблей.
— Ушаков, значит? — переспросил маршал фамилию капитан-лейтенанта.
— Так точно, Ушаков.
— А имя?
— Федор.
— Может быть, еще и Федорович? — поинтересовался главнокомандующий.
— Совершенно верно: Федор Федорович.
— Известный флотоводец и покоритель крепостей, — заметил главнокомандующий. — Всю жизнь воевал не по правилам.
— Жалуются на вас, товарищ капитан-лейтенант Ушаков, — усмехнулся маршал. Он повернулся в сторону генерала, командующего противной стороной. — Не по правилам воюет?
— Так точно, товарищ маршал. Не по правилам. Поэтому вот…
— Вот так и воюй дальше, капитан-лейтенант! Будь достоин великого тезки.
Богатырский храп сотрясает переборки маленького кубрика. Экипаж тунцеловного бота «Пятерка» набирается сил перед выборкой яруса. На верхней койке у входа спит старшина бота Мосолов.
До подъема остается час. Внезапно чуткое ухо старшины сквозь сон улавливает возню и громкие голоса, доносящиеся с палубы. Тотчас же словно невидимая пружина сбрасывает его с койки. Схватив фуражку, он выскакивает из кубрика.
Над ботом нависла косматая туча. Вот-вот ударит тропический ливень. Океан, всего час назад после выметки снасти проводивший рыбаков на отдых ласковым блеском, темен и хмур.
Мосолов прислушивается. Тишина. «Пятерка» мирно дрейфует, покачиваясь на океанской зыби. «Наверное, почудилось», — морщится старшина, намереваясь вернуться в кубрик, добрать сна, но, услышав голоса, шагает на бак.
Едва он выходит из-за рубки, в глаза ему бросаются клочки хрусткой обертки индивидуального пакета. Он поднимает глаза и видит молодого матроса Аниськина. С белым, как бумага, лицом Аниськин сидит на крышке трюма, а моторист Трохимыч, пожилой, угловатый дядька, присев на корточки, широким бинтом, как солдатской обмоткой, обвивает ему правую икру. Сквозь марлю просачивается кровь.
