За этой операцией и застал меня проснувшийся боцман. А ведь он отвечает за чистоту на судне. Что тут было! Прошло уже более пятидесяти лет с той поры, но я до сих пор помню ту головомойку. Однако потом он смилостивился и помог мне смыть шлангом все следы моего позора.
— Хорошо, что никто не видел, — сказал он. — А то смеху еще на полгода было бы. — Потом он совсем успокоился, прошелся со шлангом по кафельному полу камбуза и скомандовал: — Ну-ка черпни! Попробую, что ты натворил.
Я зачерпнул поварешкой борща. Боцман подул, попробовал и улыбнулся:
— Борщ отменный, каша тоже неплоха. А остальное останется между нами.
К обеду вышел и кок. Он поел и сказал:
— В помощники к себе возьму. Умеешь. А сейчас иди отдыхай. Я и без тебя управлюсь.
Опрометью вылетел я с камбуза: ведь сколько каши я поел за свою жизнь, а никогда не задумывался, как ее варят!
После этого случая на очередной вахте старпом подозвал меня и похвалил:
— Молодец, не подкачал. Все вовремя сделал, и в кают-компании никто не заметил, что это ты готовил, а не кок. У тебя что, призвание к кулинарии?
— Что вы! — испугался я. — Никакого призвания! Вы уж лучше разрешите мне в свободное время постоять рядом с рулевым, поучиться у него, как владеть штурвалом.
— Хорошо, — согласился старпом, — приходи на вахту третьего штурмана. Я ему скажу, чтобы разрешил поучиться.
Наконец-то наступила вахта третьего штурмана. Отдохнув, я поднялся на мостик.
— Компас, румбы знаете?
— Да, — ответил я, — проходил в училище.
— Курченко, — приказал штурман рулевому, — не передавая руль, поучи молодого…
Курченко согласно кивнул головой. Человек он был пожилой, с седеющей головой, спокойный и, видимо, добрый. Я встал несколько сбоку от него и впился глазами в картушку компаса.
— Видишь, волны нет — и судно хорошо слушается руля… Не надо перекладывать много руля — судно рыскнет… Судно пошло влево, а ты его одерживай, возьми руль немного вправо… Остановилось судно — положи руль прямо. И не спеши. Главное внимание… Покатилось вправо — придержи на курсе. Смотри, как я вращаю штурвал: больше пяти градусов руль при этой погоде перекладывать не надо… Возьмись за ручки штурвала, вместе перекладывать руль будем… — И он незаметно отпускал рукоятки штурвала, давая возможность управлять мне. Сам же зорко следил за моими действиями. Знал бы он, каким счастьем и гордостью наполнялась в эти минуты моя душа!
И так прошло несколько дней. Однажды, стоя на полубаке, я услышал с мостика два коротких свистка — это старпом вызывал меня к себе. Когда я прибыл на мостик, он спросил:
