Леса и дороги темнели. Выехали в поле. Запад давно уже умирал, израненный красным закатом. Ехали полем - таким же, каким оно было пятьсот лет тому назад, - въехали в деревню, потащились грязями ее семнадцатого века. За деревней дорога шла в овраг, переехали мост, за мостом была лужа, которая оказалась непроезжей. Въехали в лужу. Лошади рванули и стали. Возница ударил лошадей кнутом, - лошади дернулись и не сдвинулись с места. Кругом была непролазная грязь, тарантас увязал посреди лужи, увяз левым передним колесом выше чеки. Кучер изловчился на козлах и ударил коренника в зад сапогом,- лошадь дернулась и упала, подмяв под себя оглоблю, лошадь ушла в тину по хомут. Кучер хлестал лошадей пока не понял, что коренник встать не может, - тогда он полез в грязь, чтобы выпрячь лошадь. Он ступил, и нога ушла в грязь по колено, - он ступил второю ногой, - и он завяз, - он не мог вытащить ног, ноги вылезли из сапогов, сапоги оставались в грязи. Старик потерял равновесие и сел в лужу. И старик - запла-кал, - заплакал горькими, истерическими, бессильными слезами злобы и отчаяния, этот человек, специалист по убиению коров и быков.
К поезду, как и к поезду времени, троцкист Аким опоздал.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Искусство красного дерева было безымянным искусством, искусством вещей. Мастера спивались и умирали, а вещи оставались жить, и жили, - около них любили, умирали, в них хранили тайны печалей, любовей, дел, радостей. Елизавета, Екатерина - рококо, барокко. Павел - мальтиец, Павел строг, строгий покой, красное дерево темно заполировано, зеленая кожа, черные львы, грифы, грифоны. Александр - ампир, классика, Эллада. Люди умирают, но вещи живут, - и от вещей старины идут "флюиды" старинности, отошедших эпох. В 1928-ом году - в Москве, в Ленинграде, по губернским городам - возникли лавки старинностей, где старинность покупалась и продавались,- ломбардами, госторгом, госфондом, музеями: в 1928-ом году было много людей, которые собирали - "флюиды". Люди, покупавшие вещи старины после громов революции, у себя в домах, облюбовывая старину, вдыхали - живую жизнь мертвых вещей. И в почете был Павел - мальтиец - прямой и строгий, без бронзы и завитушек.
Братья Бездетовы жили в Москве на Владимиро-Долгоруковской, на Живодерке, как называ-лась Владимиро-Долгоруковская встарину. Они были антикварами, реставраторами, - и они, конечно, были "чудаками". Такие люди всегда одиночки и они молчаливы. Они горды своим делом, как философы. Братья Бездетовы жили в подвале, они были чудаками. Они реставрировали павлов, екатерин, александров, николаев, - и к ним приходили чудаки-собиратели, чтобы посмо-треть старину и работу, поговорить о старине и мастерстве, подышать стариной, облюбовать и купить ее. Если чудаки-собиратели покупали что-либо, тогда эта покупка спрыскивалась коньяком, перелитым в екатерининский штоф и из рюмок бывшего императорского - алмазного сервиза.
