В Неаполе штормило. Джиованни обреченно смотрел на волны и слушал, как лодки бьются о пристань.
Ковалевский уехал в Мессину.
Мечников пошел на старую квартиру, где раньше жил вместе с Ковалевским и Ножиным. Там была Татьяна Кирилловна, жена Ковалевского.
Не одна – с новорожденным ребенком. Он был так мал, что, завернутый в простыню, дал о себе знать, только заплакав.
Ковалевский в срочном порядке уехал в Мессину. Жена его была еще слаба после родов. Ей нужно было время.
Для ученых время – роковой вопрос.
Вот он ее и оставил.
Наутро они трое сели на пароход и поплыли в Мессину.
Они не виделись достаточно долго, чтобы соскучиться.
Воссоединение было прекрасным. Правда, слегка подпорченным пароходным вояжем. Всю дорогу Мечников мучился морской болезнью. Обнявшись на пристани с Ковалевским, Мечников до сих пор чувствовал тошноту.
В тот же день наспех выисканный православный священник крестил дочку Ковалевского. Мечников стал крестным отцом.
С морем в Мессине действительно обстояло лучше. Наученные многодневным опытом, они выходили в море без посторонних. Джиованни многому их научил.
Через некоторое время обратиться за помощью к рыбакам все-таки пришлось. На выходы в море не хватало времени.
Так же как в Неаполе, Ковалевский и Мечников работали в соседних комнатах.
Все было чуть не идиллически хорошо: жена, ребенок, дружба…
Но они рассорились.
Они оба исследовали асцидий.
Их обоих заинтересовало то, что у этих примитивных по своей организации животных была развита нервная система и наличествовала спинная струна, похожая на позвоночник.
Ковалевский установил, что развитие личинок асцидии похоже на развитие ланцетника. Нервная система происходит из верхнего листка (эктодермы) – так же как у ланцетника и позвоночных. Мечников считал, что нервная система происходит из среднего листка (мезодермы) и, таким образом, сходства между асцидиями и позвоночными нет.
В Неаполь Мечников и Ковалевский возвращались порознь.
Уезжая, Ковалевский оставил Мечникову письмо:
«Наши отношения до того стали тяжелы и лично для меня решительно невыносимы, поэтому я хочу еще раз сделать предложение к окончательному разрешению вопроса.
Если уже мы оба продолжаем работать над Phallusia, то, чтобы не подавать повод к инсинуациям, какие я имел удовольствие слышать вчера, пусть рыбаки носят кому-нибудь одному, а мы уже добросовестно поделим между собой (в счетах мы никогда не спорили, есть надежда, что здесь не подеремся).
