— Скажите, а у вас много детей?
— У меня лично, на Базе или вообще у акшаров? — кажется, вопрос его не слишком удивил.
— Наверное, здесь и… вообще, — врач потерла пальцами висок, в который изнутри долбил отбойный молоток.
— На Базе тридцать кадетов. А сколько вообще — я не знаю, статистикой не занимаюсь. Детей у нас мало. С этим есть… определенные проблемы.
— И врачей тоже мало?
Тир помолчал, глядя на нее из-под кустистых бровей. Вейр показалось, что он прекрасно понимает, к чему она задает эти вопросы. Понимает, но подсказывать ей не собирается.
— Врачи только тут, на Базе. Их двое. Оба хирурги. А к человеческим докторам мы не обращаемся. Любой анализ — и привет. Можно лавочку прикрывать. Никогда не задумывалась, почему у вас всем беременным до сих пор делают генетический скроллинг? Приходиться обходиться собственными силами. Чтобы не светиться.
Кажется, на счет «не подсказывает» она лихо промахнулась. Не просто подсказывает, но еще и подталкивает. Вейр улыбнулась, хотя радоваться особенно было нечему. Просто этот медведь не был таким уж тупым громилой, которым хотел казаться.
— Я еще ничего не решила, — сказала она, ловя себя на том, что едва ли не кокетничает с ним.
— А я у тебя пока еще ответа и не спрашивал.
Тир не улыбался, но врачу показалось, что он почти на грани, еще чуть-чуть — и в нем проглянет что-то человеческое.
Ли положила ладонь на дверь, покачав ее и с преувеличенным вниманием рассматривая пол.
— И мне страшно, — призналась она, в конце концов.
— Догадываюсь, — прохрипел Каркун. — Но подумай еще вот о чем. Здесь ты никогда не будешь одна. Сама понимаешь, одиночество в таком месте — это почти чудо. Многие о нем годами мечтают.
Она помолчала, по-прежнему глядя вниз, кивнула и, не прощаясь, тихонечко закрыла за собой дверь.
Нет, ответить Вейр была еще не готова.
Басы перемешивали мозг, как миксером. Истеричные запилы гитары полировали извилины до полной гладкости. Музыка гремела так, что хотелось отвинтить голову и приставить себе другую — пустую. Или разнести орущие динамики на хрен. Но, собственно, в «Глоток» и приходили за тем, чтобы мысли из башки вытряхнуть.
На танцполе люди жались друг другу, как будто тут затеивалась оргия на полтораста душ. Собственно, визуально это тоже сильно смахивало на всеобщий трах. Росблески разноцветных лазерных лучей выхватывали из темноты изогнувшиеся тела, запрокинутые головы, чьи-то глаза с диким, едва ли не на всю радужку зрачком, кусок голой, покрытой бисером пота плоти. Ад кромешный и черти в нем.
