— Дальше можете не продолжать, — улыбнулась врач, тоже садясь прямо. — Повышенная физическая сила и выносливость, регулируемое давление и работа сердечно-сосудистой… Что еще? Заниженный болевой порог? Ах, да! Как это будет на вашем языке? Повышенная «отмороженность» вплоть до отключения мозгов? И как следствие — неуправляемые монстры с яростным огнем в глазах, которые готовы крошить все живое? Люди потеряли над ними контроль, они вырвались из лабораторий, кроша на салат всех встречных-поперечных. А акшары благородно, но тайно, спасают от этих монстров человечество. Я все правильно изложила?
— Не совсем, — Каркун смотрел на нее как-то странно, исподлобья.
— Но близко, да? — веселилась Вейр. — Знаете, мой дорогой Тир, я хоть и крайне редко, но смотрю кабельное.
— И там рассказывают про нейромедиаторы?
— Там рассказывают про жутких монстров, которые безумные ученые вырастили на погибель всему человечеству. И про героев, которые это человечество спасают. Кстати, обычно это так и звучит: «Один из первых проектов, проводимых в рамках программы „Альфа“ назывался…», — зловеще понизив голос, протянула врач. И добавила, правда уже нормальным тоном. — После этого вы должны мне сообщить, что я избранная и обязана спасти мир.
— Ты… ненормальная? — поинтересовался Каркун.
— Я-то как раз нормальная. Только не понимаю, почему вы меня за дуру держите? Ладно, обсмотрелись «Завтрак с мертвецами» — ваше дело. Мне эту лапшу зачем на уши вешать?
— Лапшу? — почти прошептал Тир и повторил еще тише, — Лапшу?!
Что там случилось дальше, Вейр не слишком хорошо поняла. Просто Хрипун не то чтобы пропал, но его фигура смазалась, как будто у нее самой зрение на миг расфокусировалось. А потом как-то разом она ощутила, что висит в воздухе. И вполне способна поболтать ногами. Правда, ее одолевало желание не ногами болтать, а описаться. Потому что бугай, ничуть не напрягаясь, держал ее, сжав своими ручищами плечи врача. Хотя у самой Вейр было такое чувство, что ее не человеческие пальцы сжимают, а… Ну, например, манипуляторы. Такие, как у экскаваторов, разбирающих железный хлам на свалках.
И еще близко-близко оказались глаза, живо напоминающие дуло, которое этот самый Тир не так давно упирал в ее собственный живот. Два таких же огромных, черных, бесконечных тоннеля. И дыхание, чуть сипловатое, на своем лице она чувствовала. Пахнущее табаком и — да, яростью.
— Лапшу?! — снова прошипел он. — Да что ты знаешь, сучка лощенная? Хочешь посмотреть фильмы? Про то как, например, детей на ленты режут? Или как парни свои зады под пули подставляют? Не хочешь? А может поучаствовать желаешь? Так я организую. Ракшасы такому подарочку будут рады! А потом мы с тобой поговорим… о лапше. Правда, я не слыхал, чтобы трахнутый во все дыры, а потом порубленный на фарш кусок мяса мог разговаривать. Но вдруг тебе повезет?
