Отовсюду слышались голоса.
- Профессор, конечно, человек весьма интеллигентный, но лишенный элементарных человеческих чувств.
- Инспектор Брандо в свою очередь старый склеротик. Сидел бы на пенсии и не совался...
- С одной стороны, подлость, а с другой - глупость. Вот и судите... - заключил дискуссию какой-то толстяк.
Фафиот изо всех сил ударил по стойке бара кулаком. Все разговоры тут же смолкли.
- Господа! - постарался выйти из неудобной ситуации Дардер. Господа! Простите моего приятеля за горячность. Он очень эмоционален и чужое горе переживает, как свое. Убийство прекрасной Лилиан глубоко его потрясло. Ему все время кажется, что убийцы могут и его настигнуть.
- Естественно, - сказал толстяк. - Никому нельзя верить...
- Можно только рассчитывать на божью справедливость, - сказал бармен, разливая напитки по рюмкам.
Фафиот достал носовой платок, делая вид, что хочет вытереть слезы. Лицо у него и в самом деле выражало беспредельную скорбь.
VII
Задолго до начала программы Дардер и Фафиот расположились в креслах перед телевизионным экраном.
Наконец, Даниель Шамбар начал свою передачу.
- Господа! Недавнее интервью с профессором Элигием Ланером вызвало всеобщий живой интерес, особенно в связи с недавним событием, которое продолжает нас всех волновать. Я имею в виду ограбление и зверское убийство Лилиан Саймон. Мы исследовали общественное мнение: огромное большинство наших сограждан верит в то, что профессор Ланер, если бы, конечно, пожелал, ног бы помочь полиции найти преступников. Поэтому мы постарались пригласить профессора Ланера и комиссара полиции Мориса Риве в нашу студию, чтобы они высказали свои позиции по этому вопросу.
Даниель Шамбар обворожительно улыбнулся, после чего на экране возникли профессор Ланер и молодой инспектор полиции. Первый, как и в прошлый раз, помешивал ложечкой кофе в чашке, второй сидел так, как будто аршин проглотил, и посасывал трубку, которой не постыдился бы и сам Шерлок Холмс.
Даниель Шамбар поприветствовал их, уселся рядом и, обращаясь к профессору, сказал:
- Очень мило с вашей стороны было согласиться еще раз приехать к нам.
- Неохотно выставляюсь напоказ, - ответил профессор. - Не нуждаюсь в рекламе, не гонюсь за популярностью, однако, когда инспектор Брандо, который не отважился честно сойтись со мной в прямой дискуссии, публично назвал все, о чем я в прошлый раз сообщил телезрителям, чепухой, я почувствовал себя оскорбленным. Оскорбили не меня лично, а всю науку в моем лице. И кто это посмел сделать?..
