— Это ты чужую жизнь за медяк сменяешь, — усмехнулся Яте, выпуская устроителя и даже отходя назад.
— Да всё цену имеет, — попытался вернуть ухмылку Папаша, нервно поправляя галстук.
— Нет, жизнь бесценна, — мотнул головой тег, возвращаясь к своим бинтам. — В смысле, не стоит она ни хрена.
Папаша покачался с носки на пятку, пытаясь переварить сентенцию. Но видимо, такая философия была чересчур далека от его слишком практичного ума.
— Ну, так что мне передать-то? Согласен или как? Им ведь твёрдый ответ нужен, никаких тебе расшаркиваний.
— Ты же за меня уже ответил, — не спросил, а констатировал факт Курой. — Куда подходить и к кому обращаться?
— Ответил, — расцвёл вполне искренней улыбкой Папаша, потирая пухлые ладошки.
Он не зря считал себя дварфом дела. И словами попусту не разбрасывался. А сделка намечалась выгодная. За такого бойца хороший куш отвалят. Вот всегда бы так платили за вынутое из задницы шило.
* * *
Сало вело себя странно — громко шкворчяло, словно материлось как пьяный крысюк, отплёвываясь во все стороны раскалёнными каплями. И семечками. Каро с сомнением глянула на сковородку, посмотрела на кусок сырого мяса и обернулась через плечо. Мастерс был тих и безмятежен, будто июльская ромашка. Сидел себе в уголочке и разве что не насвистывал.
— А как? — теург указала подбородком на бесящуюся сковородку.
— Руками, — серьёзно посоветовал оборотень.
— Оно же горячее!
— А ты всегда жаришь на холодном? Нет, конечно, можно попробовать. Любой эксперимент имеет право на жизнь. Только скажи, когда мне заглянуть на ужин. Например, в среду я абсолютно свободен.
— Давай, издевайся, — буркнула Курой. — Кто готовит мясо на сале? Нас вот учили…
— А вас учили? — изумился оборотень. — Нет, серьёзно? Только не говори, что ты ещё умеешь варить кашу, штопать носки и вышивать крестиком. Такие откровения разрушат мою картину мироздания!
— Между прочим, домоводство нам в пансионате преподавали. Я даже знаю, как из этой Седьмым проклятой свинины солонину делать. Теоретически. Но первый раз слышу, чтобы готовили вот так. Сам, небось, придумал? Семена ещё эти…
— Кунжут. Ты зубы-то не заговаривай! Сама вызвалась меня ужином кормить, а теперь на попятную? — надул губы Рон. — Вечно с вами так. Только обещать и горазды. Ты, такой наивный, уши развесишь. А они, как своё получат, сразу смываются. И поминай как звали!
Сало начало подванивать, а семечки, как бы они ни назывались, почернели, скукожившись в угольки. Пожалуй, положение могла спасти только склока. И спихивание вины на оборотня.
