Не попала. Или не достала.
— А ты знаешь, метод Яте мне всё больше начинает нравиться, — задумчиво протянул кошак. — Не велеть ли подать воды?
— Да я тебе… Я тебя… Кот ты драный! Тварь помоечная!
— Ну, это мы уже слышали. Причём три раза, — разочарованно протянул сыщик.
Под кроватью завозилось, что-то с глухим стуком упало на пол. И котяра в очередной раз проявил свою гнусную и подлую натуру. То есть вылез, проворно сграбастал с комода приготовленную служанкой бутылку шампанского. Встряхнул, ещё более проворно открыл. И выпустил в Каро коброй шипящую струю. А когда напор ослабел, вывернул на голову теурга серебряное ведёрко, окатив селем изо льда и талой воды.
То есть, все эти действия Каро осознала гораздо позже, при реконструкции событий. В тот же момент теурга просто поперхнулась под воняющим дрожжами брандспойтом. Шарахнулась в сторону, дико завизжав, когда ледяное крошево скользнуло в декольте и под платье на спине. Да и свалилась с кровати, отбив поясницу и окрестности.
Благо, падать было по-прежнему невысоко. И обида оказалась гораздо сильнее боли.
— Закончила, — вынес вердикт Мастерс. — Как станешь готова к конструктивному диалогу, свистни.
— Да пошёл ты к Седьмому! — от всего сердца пожелала Курой, вставая, кряхтя и хватаясь за кроватные столбики.
А заодно обнаружив у постели ещё одну очень интересную особенность. К этим самым столбикам, которые ей опорой послужили, зачем-то прикрепили кожаные ремни, до времени заправленные под матрас. Для чего такие приспособления могут пригодиться, например, в клинике для душевнобольных, тега примерно представляла. Зачем они нужны в борделе? Нет, об этом даже думать желания не имелось. Тем более что по глубокому убеждению Каро, дом терпимости не слишком от Бедлама отличался.
— Когда-нибудь все там окажемся, — тоном умудрённого жизнью философа, заметил Рон.
— В Бедламе? — удивилась Курой.
— При чём тут Бедлам? Я про Подземье.
— А-а…
Тега подумала и села на кровать. Такое положение её ушибленному телу в данный момент нравилось гораздо больше. Да и силы как-то разом кончились. Вместе с бешенством. Почему-то очень хотелось спать. Вот сейчас бы лечь — можно прямо здесь — и чтобы до утра никто не трогал.
Мастерс тоже пристроил свой зад, только на противоположной стороне, в изножье. И наконец-то сняв дурацкую полумаску, а, заодно, и перчатки.
— Теперь-то до тебя, надеюсь, дошло? — спросил устало.
— И что до меня должно было дойти?
— А ты расшевели фантазию. Попробуй представить, что пришёл бы не я, а кто-то другой?
