Сколько с женщиной не спорь, все равно её аргументы громче.
Чем по праву мог гордиться Элизий, так это толерантностью. Знающие утверждали, что тут любая тварь сможет себе пару отыскать. Но и в столице не так много шансов встретить фею. Поговаривали, что численностью их диаспора ничуть не уступает другим Малым Народам. И учитывая, что они фактически монополизировали производство и продажу экзотических цветов, приправ, парфюмерии и шоколада, в это верилось без труда. Только уж слишком закрыто феи жили. Сами никуда не ходили, к себе не пускали и активно использовали наёмных рабочих.
В их понимании «семейный бизнес» имел совсем другой смысл, чем, например, у дварфов. В любой мастерской, где трудились бородачи, даже распоследний «принеси-подай» состоял пусть в дальнем, но родстве с хозяином. Маленькие же люди на черновых работах не трудились в принципе. Как уж они пропитание добывали, если собственности не имели — тайна. Но никто никогда не слышал о фате-строителе. Или фее-горничной.
Кстати, назвать представителя этого народа «маленьким человеком» значило нарваться на гарантированные проблемы. К людям любого размера они себя — кстати, вполне обоснованно — не относили. А неприятности эти прелестные создания могли учинить серьёзные. Замкнутость свою они подавали миру под лозунгом: «Всякий норовит обидеть маленького!». А, как известно, лучшая защита — это нападение. Потому все феи слыли паникерами, социопатами и, вообще, истеричками.
Но клиентка, на свой страх и риск решившаяся обратиться в «След», ничуть на психопатку не походила. Впрочем, на растиражированный образ тоже. Стрекозиными крылышками она не обладала. И хотя рослой её бы никто не назвал, всё же, девушка была побольше мужской руки — примерно как Каро, может, на несколько пальцев ниже.
Но всё равно, прелести ей Семеро при рождении отмерили больше, чем позволяла справедливость. Волосы — белокурые, естественно — трогательными локонами. Глаза — большие и синие — с дрожащей слезой. Губки — бантиком — надуты, как у обиженного ребёнка. Носик — прелестно вздёрнутый — припух от рыданий. Воплощение картины: «Дева в беде или Спаси меня, большой рыцарь!».
Каро фыркнула, раздражённо покрутила головой, переложила блокнот с одного колена на другое. Но на теурга никто внимания не обратил. Алекс, как всегда, завернувшись в тени, изображал статую в своём углу. Яте, занавесив чёлкой наглухо заплывший глаз, занимался изучением пола. А Мастерс держал клиентку за хрупкие пальчики и смотрел сочувственно. Это раздражало.
