Именно на этой даче папа поправлялся и восстанавливал свои силы после нескольких своих тяжелых заболеваний. Не могу не сказать, что почти все папины болезни лежат на совести гонителей, пытавшихся, как говорится, не мытьем, так катаньем опорочить его честь и имя, умалить заслуги или просто унизить. С этой дачи он уехал в последний раз и больше не вернулся…
Но я опять забегаю вперед. Вернемся к военному времени. Отец, как представитель Ставки Верховного Главнокомандования, буквально мотался между различными фронтами и Москвой, куда Сталин его то и дело вызывал. Благодаря этому нам удавалось урывками видеться с папой. Мы с открытыми ртами слушали его рассказы о боевых действиях, воинах-героях, зверствах фашистов.
Мы и сами много читали о боевых действиях на фронтах, радовались тому, что на направлениях, которыми руководил отец, происходило что-то особенное, важное, но услышать об этом от него самого было во сто крат интереснее. Так, помню, меня поразил рассказ папы о том, как в ночь перед завершающей Берлинской операцией было использовано 140 прожекторов, осветивших и ослепивших передний край противника. Он рассказывал так ярко и сочно, что можно было почти увидеть замешательство и панику противника. О применении на фронте «катюш» я тоже услышала от него. Всего не перечислишь…
Нельзя было не видеть, что папа безумно устал. Тем не менее он, как всегда, заинтересованно расспрашивал нас о нашей жизни: школьных делах и интересах, маму – о ее заботах и хлопотах.
В последние месяцы войны мы опять видели папу редко: шла напряженная подготовка Берлинской операции. О ней написано так много, что теперь уже трудно различить, что мы узнали от отца, а что прочитали в газетах того времени и книгах более позднего периода. Поэтому ограничусь лишь тем, что хорошо зафиксировала собственная память.
В конце апреля и первых числах мая мы все напряженно ждали победного окончания войны. Наконец стало известно, что Берлин взят.
9 мая 1945 года после сообщения о подписании акта о безоговорочной капитуляции Германии вся Москва высыпала на улицу. Был солнечный, хотя и прохладный день. Народу было столько, что трудно двигаться. Вечером был потрясающий салют в честь Победы – такого никогда больше не было. В небе во всех направлениях перекрещивались лучи прожекторов, на их пересечении высвечивался портрет Сталина. Несмотря на прохладную погоду, никто допоздна не хотел уходить домой: ликование было действительно всеобщим.
