Я улыбнулась.
– И тут ты вспомнил, как впаривал людям «Лактофайбер»?
– А что вспоминать? Я до сих пор этим занимаюсь. Только впариваю уже другое барахло. В общем, ты же знаешь: мой язык меня кормит. Через пятнадцать минут я о тебе уже все знал. Вот и пришел без звонка. Мама твоя мне сказала, что ты одна живешь..
– А то. Маме только уши свободные дай. Она тебе многое про меня расскажет, ага.
Пашка пожал плечами.
– Почему так скептически? По-моему, очень милая женщина.
Я сунула в рот конфету и отхлебнула чай.
– Совершенно верно. Она милая. – О маме почему-то говорить не хотелось, и я сменила тему: – Так. По-моему, кому-то уже спать пора. Да?
– Нет, – ответил мой сын с Пашкиных колен. – Я с Дедом Морозом посижу.
– Не посидишь, – я решила проявить твердость. – Ты сейчас пойдешь в ванную, потом ляжешь в кроватку, а я посижу с тобой, пока ты не уснешь. Хорошо?
Дюшка задумался, потом погладил Пашку по лицу, вздохнул и слез с его колен:
– Хорошо.
– У тебя замечательный сын. – Пашка проводил глазами убежавшего в ванную Андрюшу и посмотрел на меня: – Он у тебя вырастет настоящим мужчиной.
– Знаю, – просто ответила я. – Он – моя гордость… Накрывая Андрюшку одеялом, я улыбнулась, вспоминая, как все начиналось…
…Темным осенним промозглым вечером я поняла, что в моем животе поселился сын.
То, что это сын, а не, к примеру, глист, – я поняла сразу.
И очень ответственно стала его взращивать.
Я кормила сына витаминами, пичкала кальцием и мужественно глотала рыбий жир.
Сын не ценил моих усилий и через пять месяцев вспучил мой живот до размеров пляжного мяча. А еще он все время шевелился и икал.
Я торжественно носила в руках живот с сыном и принимала поздравления и мандарины. Которые ела с кожурой и с жеманной улыбкой.
Мы с сыном слушали по вечерам Вивальди и трагично, в такт, икали под «Времена года»…
Через шесть месяцев я поймала себя на том, что облизываю булыжник с водорослями, который извлекла из аквариума. Я этого не хотела – я выполняла приказы сына.
Через семь месяцев я стала килограммами есть сырую гречку. Сын надо мной глумился.
Через восемь месяцев я влезала только в бабушкин халат и в клетчатый комбинезон, который делал меня похожей на жену Карлсона. Сын вырос и не оставил мне выбора.
Через девять месяцев я перестала видеть собственные ноги, время суток определяла по интенсивности икоты сына, ела водоросли, сырую гречку, мандарины с кожурой, активированный уголь, сухую глину, предназначенную для масок от прыщей, жевала сигаретные фильтры и кожуру от бананов.
