.
– Именно так выглядит твой мир? – в конце концов спросил Мейз.
Я пожала плечами. Ощущение предательства было таким сильным, что хотелось закричать.
– Некоторые части. Австралия много красной грязи. Небо – особенный свет… я забыла, какое небо большое. Это правильный вид дерево. – Я потерла лицо и добавила на английском: – Рыдать над чертовым эвкалиптом. Жалкое зрелище!
Я сдержалась. Выдавила что-то, чтобы отряд двинулся дальше. Приказала себе дотерпеть хотя бы до возвращения на Тару, где заявила, что устала и хочу в душ. Уверена, ребята не обманывались насчет моего состояния, но им хватило ума понять, что они не могут ничего исправить, и доброты, чтобы, ненадолго заглянув к медикам, проводить меня в комнату и оставить одну.
Я думала, все по-настоящему. На одну секунду, пока не заметила расплывающиеся края, решила, что это Земля. До сих пор помню, как внутри все сжалось, как каждая моя частичка сначала замерла, а потом радостно подскочила, лишь затем, чтобы рухнуть.
Разом нахлынули все так долго сдерживаемые эмоции. Все безуспешные попытки смириться с тем, что я – бродяга, лишняя, ненужная, и никогда не стану здесь своей. А завтра мой день рождения. На краткий миг я понадеялась, что шанс есть, что я смогу вернуться домой и провести день рождения там, а теперь просто не знаю, вынесу ли эту ужасную пропасть, разверзшуюся внутри после мгновения веры.
Хочу домой.
С днем рождения!
Проснулась я на своей кровати. На СВОЕЙ кровати. Моя кровать, моя комната, мой мир.
Почти, но не совсем.
Каким-то образом я оказалась в околопространстве Земли. Сначала ощутила холод и только потом заметила, что большая часть стен словно испарилась. Замерзла я жутко, продрогла до костей, как если бы сидела зимой на морозе. Хотя зима в Сиднее обычно проходит без минусовых температур, торчать на улице в одних трусиках и футболке до середины бедра все равно не шибко весело.
Вот только сейчас холод волновал меня меньше всего. Без понятия, как мне это удалось, но я очутилась максимально далеко от места, куда мечтала попасть. Я встала, покачнулась на одеревеневших ногах и открыла дверь.
В околопространстве все перемещения происходят будто под водой. Можно поднимать предметы, но внешне легкие приходится передвигать с усилием, а вот тяжелые взмывают вверх неожиданно легко.
Для начала я просто огляделась. Все эти обыденные домашние мелочи казались столь знакомыми и правильными. И сделанными как положено, а не так, как их делают на Таре. Так, словно они МОИ. Я активировала запись. Снимать окружающую обстановку, фиксировать воспоминания, чтобы позже пересмотреть, – уже стало привычным автоматическим действием.
