Взвейся над ротами песня крылатая,
Да пролети над простором полей!
Крепни любимая, тридцать девятая,
Армия воинов-богатырей!
Вспоминаются некоторые любопытные эпизоды из деятельности ансамбля. Мы стремились выступать под девизом «Только у нас!» – свои тексты, своя музыка, свое необычное исполнение отдельных номеров. Так, одна из программ открывалась песней на слова В.И. Лебедева-Кумача «Кто сказал, что надо бросить песни на войне!». И вот, руководитель ансамбля перед началом концерта сажал среди бойцов басовитого шофера, который сразу же после нашего выхода на сцену поднимался и невозмутимо, громко произносил:
Не время песни распевать
В такой тяжелый час,
Когда свободу защищать
Зовет Отчизна нас!
Когда сраженья день за днем,
Когда из боя – в бой!
Фашистов полчища добьем,
Тогда – вопрос другой.
После чего мы все наперебой спрашивали: «Кто! Кто! Кто сказал, что надо бросить песни на войне!» И задорно и дружно начинали петь:
После боя сердце просит
Музыки вдвойне.
Исполняли песню на особом подъеме. Однажды такое начало концерта закончилось комично: на бедного шофера так зашикали, так энергично стали его урезонивать, что нашему руководителю пришлось под общий смех объясняться со зрителями.
Девятого апреля, за месяц до Победы, был взят Кенигсберг – цитадель фашистов в Восточной Пруссии. Удивительно: прошли всю Пруссию и не увидели ни единого немца – все укрылись за мощными фортами Кенигсберга. Зато когда Кенигсберг был взят, все дороги заполонили не только немцы, но и находившиеся у них в неволе поляки, французы и, конечно, русские, украинцы, белорусы. Никогда не забудутся эти дни, дни освобождения советских людей от фашистской каторги.
Не забудутся слезы радости спасшихся от неминуемой смерти, их страшные рассказы об изуверствах фашистов.
С разгромом фашистской Германии ддя нашей 39-й армии война не закончилась: предстояло еще принять участие в разгроме милитаристской Японии. И вот мы едем на Восток. Стояла удивительно солнечная погода, на каждой, даже небольшой станции, эшелон окружали толпы безмерно счастливых людей. А мы ехали дальше и дальше, и все грандиознее представал перед нами образ ликующей России.
Запомнилась и Монголия, ее бескрайние знойные степи, яркие национальные праздники, на которые нас приглашали монгольские друзья, щедро угощая кумысом.
Наконец наступил день штурма Большого Хингана. Маньчжурские сопки запечатлелись особенно. Их безжизненные скалистые вершины напоминали пейзажи из астрономических книг выжженного солнцем Меркурия, перейти которые не представлялось возможным. В книге «Большой Хинган – Порт-Артур» генерал В.Р. Бойко замечает: «Вспоминая о форсировании Хинганского хребта, не могу не сказать, что этот подвиг советских воинов еще не нашел нужного отражения в советской литературе и искусстве. Уверен, что к нему мастера искусства еще будут возвращаться, как в наши дни возвращаются к альпийскому походу А.В. Суворова.
