Прошли десятилетия, а наш первый незабываемый ничуть не меркнет в памяти. Вспоминаю, как перебирая старые бумаги, рассматривал фотографии… И захотелось просто так позвонить кому-нибудь из моих однокурсников. Набрал номер телефона нашей старосты Клавы Бруновой. «Неужели ты звонишь просто так?» – искренне удивилась она. А потом была так рада, с таким восторгом мы с ней вспоминали всех и все, что, уверен, если бы кто-нибудь захотел дозвониться к нам в тот вечер, – все его усилия оказались бы тщетными. О чем только мы ни вспоминали, чего только друг другу ни пожелали! И понял я, как все-таки редко мы встречались и тем обедняли себя, безвозвратно упуская радость общения с настоящими друзьями. Ведь многих уже никогда не встретишь…
Признаюсь, я люблю иногда приезжать на Стромынку, чтобы хоть в воспоминаниях побыть в кругу своих сокурсников Вани Хуртина, Вани Демина, Миши Иванова, Сережи Стыкалина, Володи Парамонова, Вити Ригина, Толи Володина, Саши Щербакова, Володи Дворжака Володи Петушкова, чтобы вернуться туда, где прошла наша незабываемая университетская молодость.
История факультета журналистики Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова (М.: Гуманитарный центр «Монолит», 2007. С. 215–217).
ДОУНИВЕРСИТЕТСКОЕ ЖУРНАЛИСТСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ: ПЕРВЫЕ «ШКОЛЫ ЖУРНАЛИЗМА»
Уже в самом начале XX века одним из самых насущных становится вопрос о подготовке журналистских кадров в специальных учебных заведениях. В феврале 1905 г. в Москве профессором Λ.Ε. Владимировым, по примеру зарубежных учебных заведений, были организованы первые курсы для обучения журналистов. Однако их деятельность прекратилась в связи с революционными событиями осени 1905 г.
После Октябрьской революции при создании советской печати эта проблема обретает особенно острый характер. В марте 1919 г. в тяжелейших условиях Гражданской войны, на VIII съезде РКП (б) было отмечено, что этот период «…в высшей степени вредно отразился на состоянии нашей партийной и советской печати»[3]. В декабре 1921 г. в постановлении партии «Об усилении местной периодической печати» было акцентировано внимание на том, что «…с течением времени партийно-советская печать не улучшилась, а ухудшилась»[4]. Состоявшийся в марте 1922 г. XI партийный съезд констатировал, что «…партийно-советская печать находится в состоянии тягчайшего кризиса»[5].
Причинами столь тяжелого положения печати в эти годы невероятной разрухи стали и острая нехватка бумаги, и изношенность полиграфической базы, но самая главная из них – острейший недостаток газетных кадров. Старые газетные сотрудники, занявшие враждебную позицию к новой власти, считали для себя «позором» работать в советской печати. Ревниво сохраняя буржуазное целомудрие, читаем в многочисленных воспоминаниях, журналисты заполняли «хлебные» советские учреждения. Их можно было встретить в Центро-жире, Главтабаке, Главтекстиле, но не в газете. Только небольшая группа старых журналистов, остававшаяся верной своей профессии, заняла в редакциях советских газет чисто «технические» должности.
