Бор не ограничивался принятием в центр некоторых преследуемых ученых. Его международные контакты, особенно с фондом « Рокфеллер», также позволили ему помогать ученым получить должность в других странах, ввиду ограниченных возможностей Дании. Одним из способов поддержки было предоставление гранта на годичное исследование. Таким образом, для ряда ученых Копенгаген стал трамплином.
Одна из самых показательных историй случилась с Энрико Ферми и его супругой. В 1938 году итальянский физик получил Нобелевскую премию за свою работу с нейтронами и, конечно же, собирался в Стокгольм. Итальянские власти, которые вслед за немецкими издали в том году первые антисемитские законы (затрагивавшие Лауру Ферми), не могли запретить Ферми присутствовать на церемонии награждения, но установили строжайшее наблюдение за парой. Чтобы не вызвать подозрений, супруги уехали в Швецию со скудным багажом и после церемонии отправились в Копенгаген, где Бор разместил их у себя в резиденции. Оттуда они уехали прямо в США, где в Чикагском университете Ферми изготовил первый ядерный реактор в истории, а затем стал одним из четырех ученых, возглавивших Манхэттенский проект.
В своей антисемитской речи сам Гитлер признавал, что его кампания может повредить немецкой науке:
«Если увольнение еврейских ученых будет означать уничтожение современной науки в Германии, на некоторое время нам придется смириться с Германией без науки».
ЗА ЖЕЛЕЗНЫМ ЗАНАВЕСОМ
Германия была не единственным местом, где в 1930-е годы ученые оказались под угрозой из-за преследований евреев и инакомыслящих. Сталин начал осуществлять зачистки и ограничивать передвижение советских исследователей в тот же период.
Одним из первых бежал Георгий Гамов. В 1933 году он вернулся в Советский Союз, но власти запретили ему поездку в Брюссель на Сольвеевский конгресс. Вмешательство Бора стало решающим: он поручился советским властям, что Гамов вернется на родину. К разочарованию самого Бора, ситуация сложилась не так, и после конгресса Гамов уехал в США, где попросил политического убежища. Возможно, поэтому в случае с Петром Капицей (1904-1984) все произошло по-другому. После десяти лет работы в Великобритании и назначения директором новой лаборатории физики низких температур, которую Резерфорд построил для него в Кавендише. Капица был вынужден остаться в Советском Союзе и не вернулся в Кембридж после летних каникул 1934 года. Вмешательство физиков, разделявших марксистские взгляды, например Поля Дирака, не дало результата. Капице так никогда и не позволили покинуть страну.
