Её заставляла молчать лишь мысль о Розторн, которая схватит её за ухо, если она выразит свои чувства вслух. Но ведь даже Розторн может понять, почему девочке, одетой в три слоя шёлковых халатов и с волосами, намасленными, заплетёнными в косички и заколотыми украшенными самоцветами заколками, могло захотеться что-то сказать, пусть и себе под нос. Однако, Розторн часто придерживалась странных воззрения насчёт поведения, которое она ожидала от своих спутников, поэтому Эвви было лучше держать свои жалобы за зубами. То есть, по крайней мере, если она хотела, чтобы её ухо сохраняло своё надлежащее положение у неё на голове.
Эвви хотела сказать, что это было нечестно. От Розторн, посвящённой признанной религии, придворный этикет требовал носить лишь одежды, подобные тем, что она носила на службе своим богам. Конечно, император потребовал, чтобы эти одежды были шёлковыми: белая сорочка и зелёное облачение хвойно-зелёного цвета, которые носили посвящённые западного Живого Круга. У Розторн не было воротника. У Эвви их было три, и они открывали больше ничем не прикрытой кожи Эвви, чем ей казалось приличным. Она попыталась подтянуть один из слоёв, чтобы прикрыть верхнюю часть своей груди, но потерпела неудачу.
— Прекрати возиться, — приказала Розторн.
Она лежала на подушках, обмахивая себя веером, чтобы остудиться.
— Одежду легче носить, если забываешь, что она на тебе одета. Ты же не видела, чтобы Браяр ёрзал или что-то подтягивал.
— Я вообще не вижу Браяра, — проворчала Эвви, пытаясь ссутулиться. — Он-то едет верхом.
— Если бы мы носили одежды, подходящие для езды верхом, то я уверена, что нам тоже позволили бы это делать.
Паланкин внезапно наклонился; Эвви свалилась на подушки. Рабы, тащившие носилки с похожим на ящик помещением, начали подниматься. Эвви заползла обратно в сидячее положение, и рискнула выглянуть через шторы наружу.
— Ступени, — сказала она Розторн. — Большие, плоские ступени, как в том старом храме на Море Травы.
Она позволила своей магии стечь вниз, на отполированные поверхности камней под паланкином. Ступени были старыми, тихими и сонными. Она разбудила их, чтобы задать им вопросы.
— Ходящие туда-сюда люди протёрли в них вмятины, но они говорят, что они не против.
Она позволила их древним голосам прокатиться по своим костям.
— Они говорят, что, по словам людей, они — белый мрамор из Си́шан. Они пробыли здесь уже больше сезонов дождей, чем они могут сосчитать, если бы могли считать.
