Знание-сила, 2007 № 03 (957) | страница 44

Что касается возраста находок, Томсен исходил из вполне очевидной идеи, которая тогда прозвучала, впрочем, как откровение: чем древнее находка, тем глубже в земле она лежит.

В 1816 году Томсен стал директором созданного в Копенгагене Датского национального музея. Разбирая и классифицируя вверенную ему коллекцию, он решил разделить историю человечества на три отдельные эпохи, назвав их по имени материала, из которого изготавливались орудия труда: каменный, бронзовый и железный век. Он полагал, что эти века должны сменять друг друга в определенном порядке, так как камень не стали бы употреблять для орудий, если бы располагали бронзой и т.п. Эти два основополагающих принципа археологии вот уже два века верно служат науке, разве что все более дифференцируясь (например, каменный век стал теперь разделяться на палеолит, мезолит и неолит).

На таких лодках-однодеревках в древности плавали по рекам

Два века менялись лишь средства — техника раскопок, приемы консервации и датировки находок. Принцип же оставался неизменным — собирательство артефактов согласно хронологии. Археологические музеи давно превратились в подобие анатомических театров, где на всеобщее обозрение выложены тщательно препарированные части Прошлого — аккуратно нарезанные части Прошлого: под этим стеклом — фибула, там — топор или монета.

Дух прошлого понемногу воскресает лишь при сопоставлении предметов, при их использовании — при попытках жить в кругу этих предметов. Это и предлагают поборники экспериментальной археологии, расширяющие возможности традиционной науки. «Мы не стремимся пересмотреть теории, разработанные классическими археологами в тиши кабинетов, а пытаемся, скорее, ответить на вопросы, которые никто еще не задавал», — говорит немецкий археолог Мамун Фанза.

Вот пример с лодкой-однодеревкой. Никто в точности не знает, как зародилось судоходство и как выглядело первое средство передвижения по воде. Может быть, это был поваленный ствол дерева, на который усаживались и плыли вниз по реке, а, может быть, в этом стволе выдалбливали углубление и ложились в него. Позднее стволы стали связывать вместе, прикреплять к ним бортики из досок, устанавливать парус из звериной шкуры.

Археологи неизменно радуются, когда находят на берегу озера или реки обломки подобной лодки. Находку датируют, консервируют и выставляют в музее. «Никто не задается вопросом, сколько времени требовалось на то, чтобы срубить каменным топором дерево, а потом выдолбить в нем полость. Несколько часов? Дней? Как именно выглядели топоры, предназначенные для рубки деревьев? Быстро ли они ломались? Через час? Десять часов? И вообще как к ним относились? Осторожничали с ними, берегли, использовали подолгу или без сожалений выбрасывали, тюкнув несколько раз по бревну?» — очерчивает круг претензий Мамун Фанза.