Знание-сила, 2007 № 01 (955) | страница 5
Мы вообще слишком часто склонны находить закономерное там, где его нет. Удачные брокеры, несколько раз подряд случайно выигравшие на бирже, завоевывают репутацию гуру, к советам которых надо прислушиваться. В репортажах с баскетбольных арен сплошь и рядом слышишь: «Похоже, сегодня пошла игра у Папалукаса. Три трехочковых броска подряд! ЦСКА надо играть на него».
Что касается спорта, израильский исследователь Амос Тверски, скрупулезно проанализировав протоколы матчей НБА, показал, что три дальних попадания подряд еще ничего не значат. По ходу матча статистика выравнивается. Удачное начало, наоборот, даже расхолаживает игрока. Вероятность его скорого промаха заметно возрастает.
На финансовой же стезе забавный, пусть и порочный, опыт поставил американский экономист Бертон Мэлкил. Прогнозируя изменения курса акций, он решил перейти от анализа фактов к древнему, как мир, эксперименту — жребию. Подбрасывая монету, он определял, будет ли курс акций расти («орел») или пойдет на спад («решка»). Не ведавшие подвоха эксперты многоумно комментировали составленные наобум кривые, а те... те порой соответствовали действительности.
Итак, мозг использует самые разные стратегии, чтобы избавиться от случайности, порой прибегая к произвольным ассоциациям. В основе этого лежат процессы, протекающие в человеческом мозге.
Как известно, его левое полушарие отвечает за логику, а правое — за творческое начало. Точнее говоря, первое занимается выявлением очевидных, то есть наиболее простых, взаимосвязей и составлением элементарных правил. Оно рационализирует окружающий мир, и потому с трудом ориентируется в процессах и событиях, которые развиваются по законам вероятности, ведь те противоречат любой логике, заводят нас в «логический тупик». Если баскетболист три раза подряд забивает издали, это озадачивает. Если в казино четыре раза подряд выпадает «зеро», это озадачивает. Если кто-то позвонит, стоит только его помянуть, это озадачивает.
Правое полушарие мозга хитрее. Оно выслеживает взаимосвязи, которые не так очевидны. Оно мыслит ассоциативно; оно обожает юмор, многозначность, тайные смыслы, легко толкует сны и намеки, изобретает теорию заговоров и эзопов язык, его стихия — сюр, символизм, мистика, его пристрастия — нечто роковое и судьбоносное. И целого мира мало ему — оно зрит мир сверхъестественный, полный знамений и туманных ассоциаций, пророчащих ход земной жизни.
В эксперименте, который проделал швейцарский психолог Петер Бруггер, на экране монитора появлялись человеческие лица; иногда их череду разбавлял абстрактный узор из линий. Но многие испытуемые не замечали подмену — им казалось, что в ту секунду, когда в антропологический ряд вторгались треугольники и круги, они тоже видят портрет человека. Подобные доверчивые зрители поверят в приговор гороскопа, в паранормальную жуть, в чудеса, в «спеши выиграть новый автомобиль» — неоновую приманку для жалких мотыльков.
