Вторая жизнь академика Лихачева
На семьдесят девятом году жизни с академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачевым произошла удивительная перемена. Едва ли не в одночасье.
В 1985 году, после памятного многим телевизионного вечера в Останкино с его участием, Лихачев, всю жизнь бывший кабинетным ученым, осваивает новую для себя роль: учителя жизни — столь же традиционную на Руси, сколь мало свойственную ему прежде. Публицистические тексты Лихачев писал и раньше, но отныне он резко меняет образ жизни и переходит к такой активной и многообразной общественной деятельности, какой и в молодости не занимался. Причем не оставляя ученых занятий. И так — почти до девяноста трех лет: до самой смерти.
Теперь он отстаивает перед властями культурные памятники, которым грозит разрушение, защищает северные реки от поворота на юг, дает интервью, выступает в прессе, получает письма от множества людей с просьбами о помощи и высказывается по насущным жизненным вопросам.
И все это по единственному праву: потому, что он — Лихачев.
Есть основания говорить о настоящем культе Лихачева в последние советские — и, пожалуй, в ранние постсоветские годы. Один мемуарист (Д.М. Буланин) еще при жизни Лихачева писал даже, что "его деятельность стала фактором, определяющим своеобразие" ни больше, ни меньше как "всей русской культуры" конца XX века.
Правда, в русской культуре 80-90-х было множество факторов, определявших ее весьма сложное "своеобразие", и явно не Лихачеву обязана она своими основными чертами. Но масштабы его деятельности и популярности в последние полтора десятилетия заставляют признать: в этом было что-то очень симптоматичное для русской культуры: и позднесоветской, и вообще.
Ценности и запросы
В последние советские годы, особенно во время "перестройки", был очень силен запрос на "учительство". Люди чувствовали нужным, чтобы их вели, показывали им дорогу. (Чего, заметим, совершенно явно нет сегодня).
"Властители дум" в конце 80-х- начале 90-х оказались востребованы как никогда: то было золотое время интеллигенции, столь отличное от наступившего к середине 90-х, что многие готовы были назвать его "последним" интеллигентским временем, а Лихачева — "последним русским интеллигентом". Понятно, что ни единственным, ни тем более последним он не был: достаточно вспомнить множество властителей дум тех лет от Аверинцева и Солженицына до, например, Собчака и Гавриила Попова, не говоря уж о другом академике — Сахарове, чья сила воздействия была просто несопоставима с лихачевской. Люди острые, парадоксальные, трудные, неожиданные... назвать таким Дмитрия Сергеевича, честно говоря, язык не очень поворачивается.
