Объявленный в январе 1742 г. приговор был свирепым: Остермана следовало колесовать, а Миниха подвергнуть четвертованию. Всего было приговорено к казни восемнадцать человек. Миних и Остерман отказались признать себя виновными и уповали на милость императрицы. Их упования оказались ненапрасными. Елизавета исполнила обет не проливать кровь и не подвергать никого смертной казни. На эшафоте приговоренным было объявлено о сохранении им жизни по милости императрицы. Все они отправились в ссылку. Канцлер и могущественный вельможа при нескольких монархах Андрей Остерман оказался в Березове, на севере Западной Сибири, где он и умер в 1747 г. Ему не удалось там застать в живых Александра Меншикова. Тот не без участия канцлера был сослан в Березов и умер там в 1729 г.
А вот Миниху пришлось повидаться с одним из тех, кто лишился власти и могущества при его непосредственном участии. Местом ссылки Миниха был назначен Пелым. Там же с 1740 г. находился Бирон. Но императрица Елизавета помнила, что, находясь на вершине власти, он иногда старался в чем-то смягчить ее участь полуопальной принцессы. По ее указу Бирона было велено перевести из зауральского захолустья в вполне комфортный для жизни Ярославль. И вот в Казани Миних и Бирон, двигавшиеся в противоположных направлениях, встретились. Без лишних слов оба учтиво раскланялись, сняв шляпы, и отправились далее, каждый в свою сторону. Миних прожил в Пелыме все двадцать лет правления Елизаветы. Пётр III вспомнил о нем и вернул в Петербург, разрешив являться при дворе. Также из Ярославля было разрешено вернуться и Бирону. Пётр III хотел, чтобы Бирон и Миних в его присутствии помирились, но, кажется, успеха не добился. Дело вновь ограничилось учтивыми поклонами.
Вернемся к началу правления Елизаветы. Как видим, она с самого начала хотела проявить себя милостивой и доброй императрицей. Сам переворот обошелся без жертв, приговоренные к казни были помилованы. Но вряд ли она всегда и во всех случаях оставалась такой. О том, что она могла быть жесткой и даже жестокой, свидетельствует судьба «Брауншвейгской фамилии».
Сразу после переворота семейство свергнутого императора было решено отправить за границу к родственникам, о чем говорилось в манифесте от 28 ноября. Под вооруженным конвоем Антон Ульрих, Анна Леопольдовна с детьми отправились в путь, но в Риге их догнал курьер с приказом оставить семейство в России. Елизавета Петровна и ее окружение все же чувствовали себя неуверенно в первые месяцы пребывания у власти, опасались какого-то выступления в поддержку свергнутого императора, тем более при помощи иностранных держав. До 1744 г. «Брауншвейгская фамилия» содержалась в окрестностях Риги в крепости Динамюнде, затем было велено перевести ее вглубь страны, а именно в Раненбург в Рязанской губернии, которым когда-то владел Меншиков. Но и это место показалось Елизавете Петровне почему-то ненадежным, в том же году узников отправили далеко на север – в старинный город Холмогоры в нижнем течении Северной Двины недалеко от Архангельска. Там их разместили в каменных архиерейских палатах, превращенных по этому случаю в тюремный замок. Прогулки им разрешались только во дворе этого здания, обнесенного высоким глухим забором. Бывшего императора Иоанна отделили от родителей. В ссылке у Анны Леопольдовны родились еще трое детей (девочка и двое мальчиков). В 1746 г. она скончалась. Елизавета Петровна на этот раз оказалась милостивой к покойной родственнице: было разрешено похоронить ее в Петербурге в Александро-Невской лавре, рядом с матерью и бабушкой, царицей Прасковьей, женой царя Ивана Алексеевича, с соответствующими ее происхождению почестями. Императрица Елизавета присутствовала на похоронах и не могла сдержать слез.
