Туманные острова | страница 39
Три дня назад мы летели с ним вглубь Антарктиды. Он передал штурвал второму пилоту. Сел у окошка, задумчиво глядит на поземку под крыльями:
– Шесть часов. И до Берлина вот так же было: шесть туда, шесть обратно…
– Александр Яковлевич, а какой день был самым трудным в жизни у вас?
Долго добросовестно вспоминает:
– 26 августа 1943 года. Бомбил родной город. Енакиево. Немецкие танки скопились. Вижу свою улицу. На ней как раз больше всего. Вижу свой дом. Вижу, в саду на веревке белье сушится. В доме, знаю, мать, сестренка, больной отец.
Рисунок Василия Пескова.
Захожу в пике – в глазах темно. Рядом заходят товарищи с бомбами…
Три дня как пьяный ходил. Город освободили. Командир эскадрильи сразу сказал: езжай! Подхожу к дому – ни окон, ни дверей. Горелые танки стоят. Вижу, идет из сада поседевшая женщина… Пошел навстречу: мать!.. Живы остались все трое, в окопе в саду отсиделись.
– А тут, в Антарктиде, были трудные дни?
– Конечно, были… – Глядит в окошко. Под крыльями – поземка. – Были. У кого их тут не было…
Третий за нашим столом Ильяс Белялович Абушаев.
– Ильяс Белялович, вы, наверное, опять приедете в Антарктиду?
– Может, приеду, может, нет. Мне все равно работать – что в Мирном, что в Монино.
В Монино под Москвой у Ильяса семья. Он работал бульдозеристом. Позвали в Антарктиду работать. Поехал. И ездит уже четвертый раз.
Ильяс может сутки не вылезать из бульдозера. Такое случается в Антарктиде. Ждут самолета, а полосы нет. Вот Ильяс и утюжит.
– Как работает! Вы должны поглядеть, как работает! Скажи: вершок снега снять надо – вершок и снимет. Скажи, надо побриться – побреет бульдозером. – Бульдозерист Николай Романов говорит об Ильясе, как говорят в театре об уважаемом и очень талантливом артисте.
Я чувствую: в деле бульдозеристов тоже есть какая-то тайна, и когда, пообедав, Ильяс надевает здоровенные рукавицы, прошусь к нему на бульдозер.
Самолетов здесь ждут, как тепла…
Любая машина имеет отдых. Бульдозер в Антарктиде отдыха не имеет. Постоянная война со снегом. То чистит полосу, то самолет замело, то надо откапывать склад, то трактор вдруг под снегом исчез – и все забыли, где он стоял. Выручает Ильяс. Он все помнит. Начинает ворочать снег. И трактор появляется на свет божий – ни царапинки…
Ильяс небольшого роста. Когда надо передвинуть тяжелые рычаги, Ильяс поднимается на ноги. А поскольку рычаги надо двигать все время, он почти не садится в кабине. Любое дело в Антарктиде тяжелее в три раза. Я не мог понять, почему этот человек не валится от усталости, отстояв в кабине десять часов. Сидит в столовой веселый. Только к бачку со щами подходит непременно два раза. А после ужина вдруг снова видишь его на тракторе.
