Внезапно он поднял меня со стола, словно я весила не больше куклы, и перевернул меня, прижав лицом к столу. Он еще раз толкнулся внутрь меня, на этот раз с гораздо большей интенсивностью, чем раньше. Постанывая, я встала на цыпочки, чтобы поднять свой зад выше в воздух, чтобы дать ему больше доступа, чтобы он меня трахал так сильно, как только мог.
И он это сделал. Его темп набирал скорость, его гениталии врезались в мою задницу, сводя меня с ума от удовольствия все сильнее и сильнее. Я извивалась и стонала, и сжимала бумаги, лежащие на столе. Было такое чувство, словно он заявлял на меня свои права, как на его собственность, показывая мне, насколько я ему принадлежала, независимо от того, как усердно и сильно он пытался оттолкнуть в сторону это чувство.
Он схватил меня за талию и ударил меня по заднице, и его громкие стоны соединились с моими собственными криками желания. Я выкрикивала его имя, снова и снова, пока мое удовольствие не выстроилось в ревущее крещендо [прим. пер. музыкальный термин, обозначающий постепенное увеличение силы звука]. Я снова кончила, сильно, так сильно, что мой крик разрывал мое горло. И, когда я вздрогнула, то почувствовала, как его член делал то же самое, его семя изливалось в мое тело.
Он оставался внутри меня, когда наклонился, чтобы обернуть вокруг меня свои руки, его руки пощипывали кожу вокруг моего соска. Независимо от меня, сосок напрягся от очередного прикосновения Уайетта. Желание все еще ревело внутри меня, ненасытной. Из–за Уайетта. Теперь, когда я уже испытала, насколько хорошо быть трахнутой этим мужчиной, я его снова хотела. И снова. И снова. Я бы могла заниматься этим часами.
– Уайетт? – знакомый голос проник через дверь кабинета. – Ты здесь?
Знакомый голос. Голос моего отца. Дерьмо, не снова. Я взглянула на одежду, разбросанную по полу и на румянец на щеках Уайетта. Я знала, что мое лицо должно быть таким же раскрасневшимся, а мои волосы, должно быть, стояли во все стороны. Не говоря уже о запахе секса, висевшем в воздухе.
Я схватила свою одежду с пола и поспешно оделась, в то время как Уайетт сделал то же самое. Возможно, он мог выскочить в приемную, прежде чем сюда вошел бы мой папа, и мог бы провести его обратно на улицу, пока бы я не придумала способ отсюда улизнуть.
Но подождите. Моя машина была у входа. Папа бы понял, что я здесь.
Как только, Уайетт застегнул пуговицу своих джинсов, шаги замедлились у двери его кабинета.
