– Ты? – Уайетт потер щетину на подбородке и нахмурился. – Бекка, я надеюсь, что это не из–за меня. Ты все это время упорно работала в юридической школе, и здесь у тебя и близко не будет таких возможностей, которые есть в большом городе. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что здесь нет больших модных юридических фирм.
– Я думала о том, чтобы на некоторое время вернуться назад. – я протиснулась в офис и села на край стола. – Я имею в виду, что солгала бы, если бы сказала, что не думаю о тебе, но дело больше, чем просто в этом. Дело в этом месте. Это – мой дом. Здесь спокойно и свежо, и полно щебетания птиц и ясного неба.
– Ты думаешь обо мне? Ах, Бекка, дорогая. – вздохнул Уайетт и встал из–за стола, и я вдруг почувствовала, словно совершила ужасную ошибку. Взгляд его глаз не был теплым. Это был один из взглядов с отказом, словно он собирался сказать «до свидания». Мне, нам, тому, что бы не происходило между нами, тому, что явно было между нами в течение очень долгого времени. – Мы не можем этого сделать. Это – не правильно.
– Это не то, что ты, казалось, говорил прошлой ночью.
– Я был пойман моментом. Твой отец убил бы меня. – Он вздохнул и закрыл глаза. – Разве ты не хочешь вернуться в юридическую школу и переспать с некоторыми парнями своего возраста? Получить удовольствие, пока ты еще молода? Я уверен, что каждые выходные новый парень обвивает твой порог.
Меня пронзил гнев. Он думал, что я была какой–то легко доступной девушкой, которая спит с парнями налево и направо, вероятно, потому что с ним я была такой.
– Они могут обивать порог сколько им нравится, но они не получат ничего из этого. Существует только один мужчина, которого я когда–либо хотела, и он, конечно же, не какой–то там тупой ребенок из колледжа, который не знает, как разговаривать с женщиной, и намного меньше знает, как ее трахнуть.
Тепло загорелось в глазах Уайетта, когда он вытянул в себя воздух через свой раскрытый рот.
– Ты же не хочешь мне сказать...?
– Я – девственница. – я подняла свой подбородок. – Никто никогда не видел меня, никто никогда не прикасался ко мне, и никто никогда не был внутри меня.
– Моя сладкая, сладкая девочка, – пробормотал Уайетт, прежде чем наклониться вперед и обрушить свой рот на мои губы.
Глава 8
Все мое тело ожило, когда Уайетт вонзил язык в мой рот. Постанывая, я закрыла свои глаза и прижалась к нему своим телом, ощущая жесткую поверхность его мужественной груди. Его массивный член впивался мне в бедро, когда он терся о меня, а между нами струилась страсть. Через несколько секунд мои трусики были промокшими насквозь. Еще одна пара испорчена. Но кого это, черт возьми, волнует?
