Недавно в «Литературной газете» была напечатана статья Алексея Славина, собкора газеты в Берлине, посвященная семидесятилетию Нюрнбергского процесса. Шутливый заголовочек ее – «Скелеты из Нюрнбергских шкафов» – представляется довольно неуместным. Но это мелочь.
Автор считает, что «тайные пружины» этого процесса «до сих пор у нас малоизвестны», и потому, дескать, это «самый загадочный процесс в XX веке». Надо полагать, что с целью хоть отчасти прояснить загадку века А. Славин вытаскивает из шкафов «скелеты» и заставляет их греметь костями и говорить. И мы узнаем, сколько в ходе процесса было израсходовано на разного рода документы тысяч тонн бумаги, сколько тысяч метров кинопленки, сколько выдано пропусков на заседания трибунала, как имя палача, казнившего приговоренных к смерти, в каком он был воинском звании, кто ему помогал и сколько времени потребовалось, чтобы повесить десять человек. Какая осведомленность!.. Но прояснилась загадка?
«Из 21 подсудимого, – пишет автор, – 20 не желали признавать содеянного». Во-первых, подсудимых все-таки было не 21, а 20 – при досадном отсутствии Гитлера, Геббельса, Гиммлера и Бормана. И 10 из 20-ти избежали смертной казни. Во-вторых, одни, даже Геринг в последнем слове, говорили о своем незнании многого; другие, как Йодль, все валили на уже мертвого Гитлера, приказы которого они, как солдаты, обязаны были выполнять.
Автор пытается кое в чем и уравнять стороны. Это ныне еще похвальней. Например, пишет, что в советском обвинении говорилось: на советской земле оккупанты «начали осуществлять разрушение городов и сел, уничтожение фабрик и заводов, колхозов и совхозов, электростанций и железных дорог». Это немцы вытворяли, разумеется, главным образом, при отступлении, при бегстве, а в спокойное время в своем тылу они старались все захваченное использовать.
А Славин тут же: «Но ведь был и приказ Сталина о «выжженной земле»». Мягко выражаясь, тут божий дар и яичница в одном флаконе, бандит и его жертва под одним колпаком. Ведь речь шла о нашем богатстве на нашей земле, которым мы вправе распоряжаться, как нам угодно. А для немцев это было чужое захваченное, украденное богатство, с которым они не имели права ничего делать.
