слишком выдвигаться из стихотворной формы опасно. стихо-форма (бля, выглянув сейчас в окно, я только что увидел, как что-то выбралось из такси ой ой ой ой в желтой высокой юбчонке нейлоновые ноги боже она покачивалась на солнышке и грязный старик прижался к окну и ронял кровавые слезы) удерживает в чистоте на зуб, делает шелковым на ощупь, нейлон для порванной гитарной души, о о ага. но время от времени я выскальзываю из стихо-формы и распускаю язык. Я же человек, «слишком уж человечен», как некогда сказал какой-то пыльноватый старый философ. пыльноватый, стал-быватый. ебутся даже черви. […]
Я думал, что выиграл Пулитцеровскую премию. Уэбб мне в прошлом году сказал, что на него выходили люди Пулитцера, что «Распятие» выдвинули на Пулитцера. ну, тут либо Уэбб был пьян, либо ее оторвал кто-то другой. вероятно, дали какому-нибудь жирному преподу из колледжа, который писал рондо в рифму в попытке доказать, будто у него есть душа. слушай, мне это надо где-то прекратить. ты подумаешь, я напился; даже пива не выпивал 2 дня. ладно. темнеет. Лос-Анджелес – это Крест, и мы все на нем висим, глупые Христосики. 6 вечера. По радио китайская музыка. трезв, трезв, трезв.
[Роналду Силлимену]
Март 1967 г.
[…] Я читал критиков – Уинтерза, Элиота, Тейта, тому подобное, Новую Критику, Новую Новую Критику, требования Шапиро, всю толпу из «Кеньона», толпу из «Сеуани», я полжизни потратил на чтение критиков, и хотя содержание у них считал претенциозным, стиль бывал несколько усладителен, и теперь с твоей стороны очень мило сообщать мне, что лучшие из них пытаются вернуть в стих «человеческое достоинство, самоуважение, ту гордость, какую чувствуешь в диком, свободном жеребце». на мое ухо это звучит таким же фуфлом, как резиновая конская жопа, но раз такова твоя догадка и/или твое мировоззрение – оно твое, и прекрасно.
«ЕСЛИ ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ – УРОДСТВО, НЕСЕТ СМЕРТЬ, ТО НЕ НАШ ЛИ ДОЛГ БЫТЬ ПРЕКРАСНЫМИ?» – вопишь ты мне заглавными буквами. Роналд, «долг» – это грязное слово, а «прекрасный» – заезженное. хочешь сшибить кого-то с пыльных ножек – просто потребуй, чтоб он был «прекрасен».
[Джону Беннетту]
Сентябрь 1967 г.
мир маленьких журналов для меня – не очень-то здоровое животное. есть 3 или 4 хороших, а после них – ничего. как-то на днях один журнальчик, «Помол», поменял одно слово у меня в стихотворении – «chess» на «chase», что с оставшимися словесами выставило меня каким-то пидарасом. пусть у них будет свой клуб, все по-ихнему, но зачем туда тащить меня-то? так или иначе огорчившись, я им про это написал. а есть и десятки других журналов, что принимали у меня стихи, только номер так и не выпускали и НИКОГДА не возвращали работы. копии я не храню. да и не верю, что моя работа так уж драгоценна, но это все равно отвратительно, как эти мальчики из маленьких журналов со своими высокими идеалами оказываются мудачьем, пидарами, факирами, уебками, садистами и так далее и тому подобное. беда в том, что большинство этих мальчиков очень молоды. маленький журнал им кажется эдакой драматичной штукой, Искусство, снесем старые барьеры, ура храбрости, тому подобное. но для начала большинство их – плохие редакторы, денег нет, кроме тех, что ожидаются из всего этого расклада; работать не любят и скверные писатели, в большинстве своем; а потом просто устают, говорят, ну его нахуй. Я у этих говнюков потерял книжку стихов и рисунков, а также 300 стихотворений. иногда я думаю, что уж лучше иметь дело с телефонной ко., газовой ко., полицией.
