*На здоровье! (нем.)
– Ну да, ты же бездельник, – сказал я. – У тебя много времени всякой хренотенью заниматься.
– Да, я бездельник! – гордо сказал Николай. – Но не вопреки, а благодаря. В какой-то момент я понял, что если прямолинейно двигаться вперед, то логично, что придёшь к единственному выходу – смерти. Мне кажется, древние римляне именно это имели в виду, говоря: «Memento more»… Или по-другому, на любимый женский вопрос в начале знакомства: « Расскажите о себе?..», само по себе напрашивается: « родился, вырос, живу. Когда-нибудь умру. Девушка, к чему эта болтовня? Пойдёмте в номера…»
Следовательно, гармония не в прямолинейности, не в доме, ребёнке и дереве, точнее, не только в этом, а в понимании необходимости всех вывертов, скачков, падений и подъёмов, которые преподносит нам судьба. И, безусловно, в бесстрашии смотреть в глаза льву, когда, оскалив пасть, он мчится на тебя. Стоять спокойно и смотреть, зная, что ты выше, чем тварь бессловесная.
– Плавали-знаем, – сказал я. – Все эти Махатмы Ганди, Лев Толстой. Непротивление злу насилием…
– Я не совсем об этом, – поморщился Николай. – Вопрос не в том, подставлять левую щеку или нет. Трагедия подавляющего большинства людей заключается банально в неправильной расстановке приоритетов. Попросту говоря, ищут бога в доме, где живет дьявол. Казалось бы, чего уж легче: каждое утро, почистив зубы, задумайся, что для тебя самое главное в жизни. И определив это главное, действуй. Но нет – миллиарды мыслящих существ на планете ежедневно бегут по жизни как белка в колесе, и все эти вопросы – куда, зачем, почему – существуют отдельно от них, став привилегией странноватых людей, в усмешку называемых философами. Хотя в той же русской литературе устами Козьмы Пруткова сформулировано предельно ясно и конкретно: зри в корень! Ну, пытался граф Лев Николаевич обучать своих крепостных наукам и благородной премудрости. Ну, бродили его поклонники разночинцы по деревням и весям. А толку?! Года со смерти Толстого не прошло, как его же любимые крестьяне попытались усадьбу сжечь. Революция, «русский бунт, бессмысленный и беспощадный…» И у другого классика, Федора Михайловича, папеньку, добрейшей души человека, крестьяне на вилы насадили. Те же римляне, извини, высказались жестоко и цинично: «То, что позволено Юпитеру, не дозволяется быку!»
– Все вы, жидяры, русский народ ненавидите! – вдруг сорвалось у меня с языка.
«Тундра! – мысленно сказал я себе. – Ну, ты выдал. Вот не ожидал. Ты же интернационалист….»
