Со шлюшкой несколько раз пытались договориться, был момент, когда согласовали, что она станет премьером при формальном президенте, но она вела себя точно как последняя блядь, в последнюю минуту отказывалась от своих слов и начинала нервно корчить царицу Тамар.
Он хорошо помнил её слова, сказанные на встрече в Крыму.
– Мы вашими не станем, – гордо произнесла королева хохелов. – Мы – европейцы!
– Ну-ну, – ответил он. – Хотите в дружные ряды нищих болгар и албанцев?
В каких закромах Родины откопали шахтёра, ему было неизвестно, это насторожило его. Пушистик показывал пальцем на спасателя, тот ссылался на какие-то мифические старые кадры. Он вдруг понял, что его водят за нос. «Ну, хорошо, – подумал он. – Хочешь разговор начистоту, будет тебе такой разговор».
С рокером было сложнее. Он посмотрел на листочки со своими последними стихами. Стихи были нежные, возвышенные, что обычно не было ему свойственно, хорошие стихи. «Дебил, – разозлился он. – Донаркоманился, подонок. Свободы ему захотелось».
Найти другого? Он засмеялся. «История, повторяясь, превращается в фарс». Утопить? Ему вдруг стало противно и скучно. А что ты будешь делать со своими стихами?
– Ты знаешь, – сказала Ксюха. – Не нравится мне твоя Юлька в последнее время. И дело не в том, что она блядует самостоятельно, без моего присмотра. В ней стала чувствоваться какая-то мстительность, то ли в отношении тебя, то ли всего мира, не могу пока понять. Свободная любовь должна приносить радость и азарт, а из неё чёрное так и прёт.
– Переманили? – спросил он.
– Не думаю, – сказала Ксюха. – Скорее, меня бы переманили. Меня, собственно, и переманили. Я, как умная маша, кочевряжиться не стала. Как будто это что-нибудь меняет. Не нравится мне твоя Юлька, будь осторожен.
5
– Ты не улетела? – спросил он.
Юлька сидела за обеденным столом, на столе были расставлены лёгкие закуски и бутылки.
– Рейс в три часа ночи, – сказала Юлька. Она всегда отказывалась от государева самолета, летала регулярными рейсами, правда, первым классом.
– Тогда давай поужинаем, – предчувствие нехорошего разговора овладело им.
– У меня тост! – Юлька налила ему полный фужер водки.
– Короткий, – добавила она. – За упокой души!
– Как скажешь, – хладнокровие не покинуло его, он выпил водку залпом. – Как я понимаю, сегодня годовщина.
– Правильно понимаешь, – Юлька пригубила вина. – Меня ты, видимо, пожалел, а с ним, в свойственной тебе манере, церемониться не стал. Спасибо, что живая.
