7
– Обзвони клоунов, – приказал он Ксюхе. – В пять собираемся у меня.
В назначенный час прибыли все: коммунистический вождь в строгом костюме от Валентино индивидуального пошива, брыкливый вольфович «Чичолина», братья яблочники, стареющая джапаниза, курчавый борисок, недавно застуканный с несовершеннолетними, о чём подконтрольные средства массовой информации снисходительно умолчали, а неподконтрольные были подвергнуты негласной обструкции. Не хватало лишь пересхилтон, чумачедчей дочурки покойного питерского градоначальника, она находилась на внедрении к странным пассажирам, полюбившим собираться и горлопанить на Болотной площади в Москве, с его меткого замечания газеты окрестили пассажиров «внесистемной оппозицией». Ксюхина тезка была молода и разбалована, она мечтала быть королевой бала, не снимая кокошника, он сразу уловил это её жгучее стремление и направил в гущу народной жизни. Игра была коварная – почти не скрывалось, что девулька на боевом вылете и каждый пытался перевербовать её на свой лад. Пересхилтон визжала от восторга.
– Власть меняется, – как обычно громко сказал «Чичолина». – Стальевич в знак протеста подал прошение об отставке. А кто вместо него? Рыжий? Опять мракобесие?
– Рыжий это плохо, – грустно сказал коммунистический вождь. – Он меня не любит. Мы с ним политические враги.
Он рассмеялся: – Да ну! Давно ль? В семнадцатом штурвал «Авроры» не поделили? Всё значительно серьёзнее. Слушайте меня внимательно.
Борисок, джапаниза и братья яблочники умно промолчали.
Все они уже настолько давно стали родными, своими, миф, придуманный для каждого, пережитый каждым и воспринимаемый теперь как самая настоящая реальность, позволял не выбирать слова и не стесняться в выражениях, порой, ему даже казалось, что им нравится, когда он опускает их с высоты публичного положения и напоминает, что они всего лишь клоуны в этом грандиозном цирке. «Ничто человеческое нам не чуждо», – оправдывал в таких случаях себя и всех остальных «Чичолина».
– Господи, как ты можешь этим заниматься?! – поначалу Юлька пыталась сопротивляться, когда он рассказывал ей о технологиях изготовления политических лидеров. – Это даже не работа ассенизатора, это просто какое-то разгребание говна динозавров.
– Иначе нельзя, – сказал он. – Никто не смог придумать ничего лучше старых римских принципов «разделяй и властвуй» и «хлеба и зрелищ». Жизнь стала динамичнее, чем две тысячи лет назад, население поголовно грамотное, постоянно требуются новые инъекции лжи или правды, как хочешь можно называть, в политике это, собственно, одно и то же. Ты же историк, должна понимать.
