Я ткнул пальцем в корчажку на полке, разрисованную какими-то длинночерешковыми листиками.
— Да, волчонок. Это — попробуем. Только… это больше бабские да поносные дела. Отвар кровохлёбки.
Эту травку я знаю — в ней стронция много. Ещё: бактерицидное, вяжущее и сильное кровоостанавливающее действие. Применяют при амёбной дизентерии, желудочно-кишечных заболеваниях, при геморройных и маточных кровотечениях. Домну выходили этой штукой: помогает при тромбозе. Ещё, вроде бы, давит кишечную и, менее выражено — брюшнотифозную, паратифозную и дизентерийную палочки.
По сравнению с тысячелистником при резанных ранах — слабовата. Ещё — у кровохлёбки вся польза в корнях — жевать надоедает. Поэтому требуется заранее приготовленная мазь. Хотя, конечно, бывают не только резаные, рубленные и колотые…
«В жизни каждого человека — всегда есть место лекарству» — международная фармацевтическая мудрость.
По сути: от поноса, при обильных менструациях и… да, это интересно: при кровохарканиях у туберкулёзников.
Коллеги-попандопулы, а давно ли вы размышляли над особенностями этих процессов? И их важности? А уж кровохаркание в русской культуре…! Просто — неотъемлемый элемент!
Кто не верит: посмотрите на портрет «Царевны-лебедь» кисти Врубеля. Пойман момент паузы между двумя пароксизмами «Лебёдушки».
— Мара, а как применять будешь? Полоскание или ингаляция?
— Инга… Что?
В желудочно-кишечный — можно залить, анально-вагинально — аналогично, а — в лёгкие? Можно, конечно попить… или где-нибудь намазать…
Рассказываю Маране суть ингаляции, рисую схемку прибора. У меня в Пердуновке такие были. Типа как когда-то в парикмахерских на клиента одеколоном брызгали. Груши кожаные с плоскими стальными пружинами. Как в нынешних дверных замках используют — «растопырки». Резины-то нет. Такой тренажёр для ладоней. Из Пердуновки привезли пару экземпляров. Но как-то особой нужды в таких приспособах…
Марана задумалась-загрузилась, начала двигать-переставлять корчажки на полках.
Ну, вроде, ей уже не до меня. Можно корректно уходить.
Чисто автоматом, глядя на вытянутый из глубины полок и отставленный на минутку на приступку горшочек, расчерченный магическими символами типа «руны», хотя ближе — пиктограммы, похожие на переразвитых, в некоторых нижних частях тела, мужиков, я выдвинул гипотезу:
— А может вот это — лучше будет? Гридни-то — парни здоровые. Им лекарство — покрепче, по-ядренее надо.
Смысл произнесения глупости очевиден: она сейчас скажет — нет, отстань, я занята… И я быстренько откланяюсь.
